В Киеве не женись!
Шрифт:
Объект(Сценка на курорте)
Ах! Уважаемые граждане союзных республик!
До чего хорошо, до чего ж радостно стало на свете жить!
И член ты профсоюза, и на собрания каждый день ходишь, и лозунги для тебя выкидают. Всё для трудящихся!
Xappaшо!!
А в «дореволюционном уровне», позвольте спросить, вы всё это видели? Лозунги, кроме «Боже, царя храни», знали? Про тов. Семашка[5] слышали? Про «Воду, Воздух, Солнце» представление имели? Физкультура вам снилась? То-то и оно.
Меняются, товарищи,
Гадал ли, мечтал ли я, заурядный смертник десятого разряда без нагрузки, по Алупке в одних трусах ходить, в море купаться и под солнце свой корпус подставлять. Жарь, дожаривай!
И не думал, товарищи, и не гадал, а хоть и скажу, что думал – не верьте. Брешу. Брешу «в общем и целом», будь я трижды проклят.
Вот вы сейчас смотрите на меня и улыбаетесь. Думаете cебе: выпил, пьяненький товарищ, пускай, мол, немножко поговорит…
Так-то оно так, да только ошиблись вы, товарищи!
Так, да не так.
Беспартийно-сочувствующий?
Снова не туда.
Объект я – вот кто мы такие!
Это врач наш санаторный так говорит. Вы, говорит, тов. Смычкин, – объект. Объект для наблюдений.
Спрашиваю товарища доктора, как такую квалификацию понимать надо?
Отвечает товарищ доктор. Это значит, что мы на вас, у которого верхушка, значит, не в порядке, тупость вроде найдена, наблюдаем, как санаторный режим действует. А по вас, говорит, и на других больных то же самое проделываем…
Что ж, говорю… Пожалуйста, проделывайте. Обратно, ничего не имею против. Paз я могу в пользу обществу стать, проделывайте, пока живой.
И получается: лежат cебе xopьки в санатории и не подозревают, что среди ниx объект лежит. А вы думаете, что я своим объектством задаюся? Ничего подобного! Не такой я человек.
К чему это, раз кругом радость…
Водичка – мочит тебя, ветерок – сушит, солнышко – поджаривает. Харррашо!
Общество килограммов набирает, здоровье закаляет, чтоб с новыми силами непосредственное участие в новом строительстве принять на страх буржуазии и режима экономии.
А «мёртвый час»? Госссподи! Блаженства того, блаженства сколько! Лежишь себе вверх животом на кровати, желудок полон белков и углеводов и слышишь, как в тебе разносортные калории ходуном ходят… Химия-с!!
Cмеётесь, товарищи? Что ж, посмейтесь. Смех тоже радость. А я не обижусь, не такой я человек.
Про меня даже жёнка моя Степанида Mapковна говорит:
– И что ты за человек такой, Стёпа? Тебе хоть сразу всю бороду вырви, хоть по одной волосинке выдёргивай – ты не обидишься.
А зачем? Не такой я человек, чтоб обидеться да ещё когда кругом радость.
Ну, бывайте здоровеньки, товарищи. Купайтесь cебе, закаляйтесь, а я пошёл в санаторий обедать… И хоть смейтесь, хоть не смейтесь, а изменились времена – и жизнь теперь не
Ну, пошёл. Адье вам и курорт-привет!
Два девяносто
Примером, сегодня.
Иду я по площади и слышу:
– Газета, – говорит репродуктор, – помогает нам усовершенствовать жизнь, газета, – говорит, – способствует нашему культурному развитию, газета – говорит, – это шестая держава.
И как начал, как начал расхваливать те газеты…
А под конец посыпались из трубы одни призывы.
– Граждане! – кричит. – Распространяйте газету! Выписывайте газету! Читайте газету!
Выходило, лучше газеты ничего нет на свете. Только выписывайте.
Я, конечно, как человек культурный не стану возражать, что от газеты пользы много. Пожалуйста, печку ли разжечь, стельку ли в сапог положить, окна ли завесить… Но чтоб от ч т е н и я газеты была какая выгода – извините. Пускай хоть в четыре громкоговорителя доказывают мне это – не убедят, потому, уважаемые граждане, как я из-за газеты пострадал, то теперь к чтению газеты меня никакими громкоговорителями не вернёшь.
Недели три тому назад надо было мне к знакомым на Клочковскую.
Добро.
Сажусь на Павловской площади Розы Люксембург на трамвай. Разворачиваю «Вечернее радио» – за пятак купил, когда в очереди стоял, – читаю, еду.
Кондуктор, конечно: «Ваш билет». Даю три рубля, не было мелких. Даёт кондуктор билет. «А сдачу, говорит, сейчас, гражданин, получите».
Хорошо. Еду, читаю про тройное самоубийство на Холодной Горе.[7] Интересно так пишут.
Слышу: вагон дальше не пойдёт… Не заметил за чтением, как до последней остановки доехал. Слез с трамвая и пошёл. Прошёл с полквартала и вспомнил:
– Боже ж мой! А сдача? Два девяносто!
Моментально – обратный ход. Прибежал на остановку, трамвай стоит. К кондуктору:
– Товарищ, – говорю, – сдачу. Два девяносто! Сейчас ехал, забыл взять. Дал три рубля, а два девяносто, значит, сдачи…
А кондукторша мне и говорит:
– Какие, – говорит, – два девяносто? Даже странно. Я, – говорит, – вас, гражданин, не везла и трёх рублей не брала. Вы ошиблись, – говорит. – Даже странно.
– Действительно, – говорю, – ошибся. Тот кондуктор был мужчина, а вы, извините, женщина. Но что ж делать? Посоветуйте ж, товарищ, пожалуйста. Два ж девяносто!
А кондукторша мне:
– Хоть нам, – говорит, – инструкция и не позволяет с пассажирами дискуссии разводить, но советую вам догнать предыдущий вагон. Он недалеко, на первой остановке стоит, и там кондуктор мужчина. Может, и деньги ваши у него.
Побежал.
Догнал. Вскакиваю. Кондуктору:
– Дайте мне, – говорю, – два девяносто!
А кондукторша (и тут снова кондукторша):
– По какому праву вы вымогаете два девяносто, если вы мне три рубля не давали… Даже странно…