В Китеже. Возвращение Кузара, часть 2

Зиланова Марта

– Я, кажется, не могу, – неуверенно протянул он, покосившись на гимназию. Поехать к Жорику очень хотелось. Алекс обожал квартиру друга за ее атмосферу настоящей семьи и уюта. Любил пить чай за столом с его родителями – всегда спокойной, но удивительно теплой тетей Галей и пытающимся казаться серьезным дядей Беном. И даже Алиска, с которой Жорик только и делал, что постоянно ругался, казалась классной, как и все Глефовы. Алекс давно уже у них не был, и отказываться сейчас было почти что больно. – Может, в другой раз? Мне кое-что очень нужно проверить в библиотеке…

– Опять твой загадочный темный ректор? Ну, окей. Сереж, а ты?

Серега

согласился, а Алекс припустил к гимназии. Но только стоило бы сначала проверить Марину. Да и помощь не будет лишней.

***

Алекс обошел кругом школу – может, гуляет с Азой? Покружив вокруг гимназии, потрясенно покачал головой: все окна были покрыты льдом.

Проверил пустую трапезную. Заглянул по очереди в каждую из комнат отдыха – косы, хвосты, но приметных рыжих кудряшек не заметил. Потоптался у входа в девчачьи покои, но никого, кто бы входил или выходил, так и не встретил, и, вздохнув, отправился в библиотеку один. Стены гимназии будто давили на Алекса, почти так же, как и у родителей дома. Высокие потолки, пустые коридоры, и никого живого вокруг. Еще и от окон тянуло холодом. По коридорам летали волшебные огоньки в прозрачных сферах, но тепла и света они почти не добавляли.

Зато длинное библиотечное крыло не пустовало. Вдоль шкафов тянулись столы, за которыми сидели гимназисты у пылающих огоньков, но не шумели, как в комнатах отдыха, а перешептывались. Алекс выдохнул – при живых голосах всегда проще. Подошел на выдачу к прекрасной Флоре и попросил газеты, за начало восьмидесятых.

Пока Флора ходила за газетами, глядел по сторонам. Стенд со свежей прессой, что там? Вот «Вестник», и все про какую-то скукоту о Председателе Вече Комиссарове. Комиссаров сказал то. Комиссаров встретился с этим. Комиссаров пошутил. О темном ректоре, как и во все прошлые дни, снова ни слова. Да и про исчезновение колокольчиков раньше никто не писал – каждый день Алекс читал заголовки первых страниц, пока ждал своей очереди.

Где бы сесть? Люди вокруг – это, конечно, хорошо, но можно где-нибудь подальше от них все-таки устроиться? На удалении от стола Флоры гимназистов не становилось меньше, зато здесь они громче переговаривались. Вот в углу парта, спряталась за кадкой с каким-то лохматым кустом. Пожалуйста, пусть свободная! Занята. За ней сидела Марина.

Алекс выдохнул, остановился за кадкой, присмотрелся. Уф, не рыдает больше – а то Алекс за время их дружбы уже успел было подзабыть, что имеет дело не просто с нормальным человеком, а с девчонкой и ее непонятными слезами. Любой человек дал бы Жорику по носу, чтобы не болтал чуши. А она – переживает.

Но сейчас Марина что-то сосредоточенно переписывала из книги.

– Бу! – Алекс выпрыгнул из-за кадки и крикнул ей в ухо.

Она сдавленно взвизгнула, со всех сторон на нее зашикали. Марина медленно повернулась и посмотрела испепеляющим взором на Алекса, губы поджала в ниточку, нос наморщила – Алекс лишь расплылся в улыбке, смешная она, когда злится.

– Могу я тебя задобрить шоколадом? Еще у меня вот пирожки есть.

Марина скрестила на груди руки, покосилась на сверток с пирожками, скривила губы.

– Ну, Темная, – Алекс плюхнул рядом с ней сокровища и газеты. – Ну не дуйся. Дураки мы с Серегой, да. Не стоило вас запирать.

– Вы с Серегой, да, Вампилов? – хмыкнула она, изогнув бровь, и снова склонилась над записями.

– Ну, я дурак, – нехотя выдавил из себя Алекс и занял место рядом.

Фамилия – это неприятно, но заслужил, что уж. Главное, разговаривает – значит, все нормально. Его мать могла не говорить с ним месяцами после малейшего нарушения правил, которые сводились, по сути, к одному: не оживляй наш склеп. Впрочем, когда Алексу удавалось оставаться незаметным, с ним тоже никто не разговаривал, кроме постоянно меняющейся обслуги.

– Долго Сережу уговаривал, а, Вампилов?

– Почти с начала семестра. Он все отказывался, а один бы я не справился, – протараторил Алекс, судорожно соображая, на что крутое срочно перевести разговор. – А я еще и научился незаметно кожаные шнурки с шеи снимать! Знала бы ты, как ловко я забрал ксифос у Жорика! Он даже ничего не почувствовал. Хочешь, тоже научу?

– Спасибо, не надо, – хмыкнула Марина, откинулась на спинку и будто беззаботным тоном спросила. – И что, весело было, да?

– Ну, если честно, сначала-то было весело. Такую операцию провернули! А теперь я понял, что дружить не заставишь, – максимально виноватым голосом протянул он, внимательно следя за реакцией Марины. – Ну, мир же, да?

– Конечно, – после тревожной паузы сказала она уже нормальным голосом. – Но ты вообще зря старался – я вспомнила, у меня все равно не получилось бы поехать на экскурсию. Так что спокойно можете и без меня съездить.

– Я же не из-за экскурсии, ну чего ты? А почему не можешь?

– Ну, – замялась она, покраснела, хмыкнула, как-то встопорщилась, – стипендия заканчивается. Там же все равно несколько золотников платить – а у меня без надбавок за пятерки совсем мало остается.

Алекс кивнул. Нехватку денег он хорошо понимал. А по Марине видел – вопрос настолько для нее больной, что и помощи принять не сможет, откажется. По ней вообще удобно было понимать, что она чувствует, не то что с большинством. Многие из ее реакций были близки ему самому, а с остальными и догадаться не сложно – так выразительно она хмурила брови, подкусывала губу или широко улыбалась, когда за маской не пряталась. С ней было легко, прям как с Жориком. Они были во многом похожи и просто обязаны были поладить, так что Алекс никак не мог взять в толк, с чего такая вражда вообще могла взяться.

– Да и в Нижнем я уже была, и еще побываю, когда на каникулы домой поеду, – добавила Марина.

– Я понимаю, – кивнул Алекс.

– Ты? Понимаешь? – Марина хмыкнула и снова откинулась на спинку. А нет, все еще сердится. – Вампиловы кто там, князья или бароны?

– Графы, – Алекс улыбнулся: и откуда узнала? Он-то сам об этой ерунде никому, конечно, не рассказывал. Но зато догадался, как подругу точно можно задобрить: разжалобить. Он потянулся за карандашом и покрутил его в руках, раздумывая, с чего бы начать. Придумать историю или рассказать, как есть? Посмотрел на ее чуть сощуренные светло-карие, желтоватые в свете огонька, глаза. Конечно, правду. – Дело не в том, что там есть у Вампиловых. Я не они. Попробуй представить, каково быть единственным человеком среди живых мертвецов. Последний грош в кармане, думаешь, как лучше его потратить: купить книгу, о которой давно мечтал или оставить на всякий пожарный, когда Маргарита снова выгонит последнюю обслугу и совсем забудет, что кому-то в доме нужна еда, – горько хмыкнул Алекс, вертя в руках карандаш, и незаметно покосился на Марину. Та руки на груди еще держала крестом, но лицо уже не казалось таким потешно-воинственным.