В конце времен (Старая версия)

Мансуров Дмитрий

Лилит розыгрыши пришлись по душе, и у нее появилась возможность самой насолить ненавистному советнику. Она выделила путешественникам карету из собственного парка и в компании преданных друзей, с шумом, гамом, песнями и плясками отправилась на стоянку в качестве провожающего лица. Охранники не посмели их не пропустить, и гомонящая толпа окружила карету Ларриана, делая вид, что прощается с гостями. Обнимались напоследок, восхищались дизайном салона кареты и заодно упросили царевича разрешить всем желающим немного посидеть внутри. Карета раскачивалась от постоянного передвижения желающих забраться

внутрь. Благодаря этому прикрытию, Кащей и охранники Доминика быстро сняли багаж с крыши, сделали вид, что занесли его в карету, сменили номера и вынесли из самой кареты всё необходимое.

Кащей наспех настрочил прощально-объяснительное письмо, вложил его в лукошко, достал из вместительных кармашков плаща три «разговорника» и включил их на уровень плавного перехода от бесед о свадьбах и высокой моде до сплетен о политиках и их темных делишках.

Извозчику дали кошелек с нормальными монетами, рядом посадили прихваченный по дороге из дворца наряженный манекен, а Кащей включил и настроил «навигатор» на поездку без остановок до полной разрядки аккумуляторов. Извозчику пожелали долгих лет счастливой жизни и приказали: как только представится удобный случай, пусть спрыгивает. А потом идет, куда душа пожелает и выданные средства позволят.

Дружно попрощавшись с пустой каретой, окружившие плотным кольцом Кащея, Доминика, советника, их охрану и багаж друзья протопали к ряду личных карет царевны, усадили путешественников и пожелали им счастливого пути.

– Будем ждать в гости! – сказали напоследок Лилит и Эрнест, толпа помахала руками, и карета отправилась в дальний путь.

– Должен сказать, что этот розыгрыш понравился мне намного больше, чем обычные соревнования по остроумию, – заметил советник Ларриан, на всякий случай заглядывая на полочки для сумок: не завалялся ли там из вредности какой-нибудь парик? Салон сверкал первозданной чистотой и радовал отсутствием посторонних предметов. – Я могу сравнить соревнования разве что со столкновением теоретиков юмора, а ты, Змейго, показал, что подобные шоу надо проводить практически – эффект просто потрясающий, можешь мне поверить, я довольно опытный в этих делах человек!

– С этим трудно поспорить! – уклончиво сказал Кащей. Советник решил было уточнить, но довольно быстро понял, что ответ идеально подходит под каждую фразу, и довольно хмыкнул.

До границы двадцать, третьего царства они доехали без особых приключений. Два охранника сменяли друг дружку для того, чтобы быстрее добраться до цели, и карета почти безостановочно находилась в движении. Лошадей меняли на станциях и попутно спрашивали о новостях из царства Ниты. Как ни странно, но именно оттуда шли самые прекрасные, неимоверно фантастически красочные известия о том, как там живут и что делают люди. Про саму царевну никто не говорил, но частенько упоминал имя одного графа, появившегося при дворе несколько лет назад и с тех пор выбившегося в фавориты царской семьи.

«Граф был то, граф был се, – говорили люди, – благодаря ему каждый раз всходило солнце и сияла по ночам луна. Он был лучшим, он был могучим…»

– Он делал по утрам зарядку и ел манную Кащу! – с пафосом добавлял Кащей, и выбитые из колеи его словами люди кивали в ответ, не зная, как правильно реагировать.

– Офигеть! –

комментировал советник. – Лишь бы не овсянку!

– А то однажды говорит он слуге, – вдохновенно продолжал Кащей, указывая на советника пальцем и переходя на старый, но веселый анекдот: – Что это у меня в ботинке хлюпает?

– Каща, граф! – отвечал за слугу царевич.

– А что она там, собственно говоря, делает? – выспрашивал Кащей.

– Хлюпает, граф, она там хлюпает! – объяснял царевич.

Народ расходился в легком смятении.

На границе было хмуро; взбудораженные чужой райской жизнью люди мелкими и крупными группами постоянно пытались пройти через нее в поисках лучшей доли, но пограничники, повсюду ходившие с особо кусачими собаками, не пропускали никого из тех, у кого не было предварительно оформленного разрешения на въезд. Успевшие проскочить обнаруживали, что границу обнесли колючей проволокой и настроили вышки, с которых наблюдали за местностью вооруженные, зоркие и меткие солдаты.

– Царство описывают настолько хорошо, что мне становится не по себе! – говорил Кащей, тревожно поглядывая на пограничников, проверявших документы у желающих попасть в светлое настоящее и заворачивавших большинство в обратном направлении. Редкие счастливчики, получавшие возможность пересечь границу, сияли от счастья и уже не обращали внимания на тщательный досмотр багажа.

– Зачем сразу думать о плохом? – удивился советник. – На месте царя, сумевшего построить нормальное общество, где почти или совсем нет недовольных, я и сам приказал бы обнести страну непроницаемой границей. Иначе страну просто захлестнет волна преступности из-за рубежа.

– Поверьте мне, господа, но в таких местах всегда находится парочка зубастых скелетов в шкафу, – ответил Кащей.

Пограничники были рядом и досматривали экипаж, следом за которым шла карета путешественников.

Оттуда донеслись невнятные возгласы, и пограничники внезапно резким тоном категорически отказали во въезде на территорию царства.

– Но почему?! – возмущенные пассажиры затрясли перед носами стражей полученными разрешениями. Пограничники молча перехватили и разорвали розовые листки в клочья.

– Вы занимаетесь подлогом, – стальным голосом сказал начальник караула. Он указал на печать, оставшуюся практически целой на одном из кусочков бумаги. – Здесь, здесь, здесь и здесь четыре ошибки. Ни один работник в посольстве не станет выдавать документацию с ошибками в тексте, а тем более с ошибками в печати. И скажите спасибо, что мы не арестовали вас за подделку документов, поскольку у нас это карается коротким и непродолжительным пожизненным заключением.

– Почему коротким? – опешили пассажиры.

– Потому что расстрел производится на следующее утро после ареста! – пояснили пограничники. На миг повисла тишина, следом захлопали закрываемые двери, и горе-путешественники молча и торопливо повернули в обратный путь.

Охранник царевича щелкнул вожжами, лошади сделали несколько шагов вперед, а когда пограничник поднял вверх руку с раскрытой ладонью, показывая, что дальше хода нет, притормозил. Лошади остановились у белой черты, за которой начиналась территория двадцать третьего царства.