В кривом зеркале

Богданова Лина

Легкий акцент добавлял в речь генерала многозначительности. Ярослав покосился на Озкаускаса: издевается, что ли? Нет, тот пребывал в умиротворении, связанном с посторонними, не относящимися к разговору воспоминаниями. И лейтенант ухватился за предыдущее замечание:

– Так точно! Изучаю обстановку!

Не ссылаться же на майорское табу. А так получилось профессионально, если не сказать: солидно. И высокому начальнику, похоже, понравилось. Тот переключился на диалог:

– Молоток! Могу оказать, так сказать, содействие. Рисуй схему. Эх, хорошо у нас! Как считаешь?

Вытянутый из кармана блокнот упал на траву. Лейтенант

снова принял вертикальное положение.

– Ну-ну, не стоит так официально. Я на отдыхе. Ты в свободном полете. Имеем право на лирические отступления. Что, нравится в Престижном? Да садись ты!

– Так точ… то есть очень, очень нравится!

– Сам-то у кого остановился? Не у Агнешки, часом?

– Никак нет.

– Хороша девица! Но себе на уме. Значит, облом вышел?

– Типа того… Я у Клавдии Романовны…

– Это у молочницы, что ли? Молоток, правильный подход! За Романовну она тебе и вареничков налепит, и постельку два раза в неделю поменяет, можешь не сомневаться. А места эти я с первого взгляда полюбил. На наши края похожи очень. В восьмидесятые мы здесь учения совместные проводили. Я еще ротным был. Капитаном. Увидел – и пропал. Пунктиком обзавелся: тридцать лет мечтал здесь поселиться. И только на пенсии смог. Подвернулся вариант.

Да, чего смотришь? Здешняя недвижимость среднестатистическим генералам не по зубам. А заграничную приморскую дачу сменять на коттеджик – плевым фортелем оказалось. За неделю сладились. Жена, правда, до сих пор простить не может. Но что мне жена? За ней столичная жилплощадь осталась. В приличной европейской стране. Как только крутнет хвостом, я к ней. Как только надоем, назад. А иногда сама сюда наведывается. По душе пришелся мадаме белорусский климат. Так и катаемся лет семь. И, заметьте, всех все устраивает. Идеальная модель затянувшегося брака. Учтите на будущее, молодой человек. Тут такие перспективы…

Генерал расхохотался и перешел на пение:

– «Старость меня дома не застанет. Я в дороге, я в пути…» – так-то вот, юноша. Люблю я здешние пейзажи. И на рассвете. И на закате. И в середине дня. И площадочку вот обустроил. Для себя и для других. Чего глядишь, думаешь, раз генерал, то и не способен ни на что?

– Ну почему же… Никак нет! – вскочил с места Ярослав.

– Да сядь, наконец! И оставь «никак нет» для своего милицейского начальства. Капитально оно вас муштрует. Ты лучше по сторонам посмотри – это ж на картину, дорогой мой человек, просится! И сосны эти, и березы, и даже дома. Что ни двор – шедевр ландшафтного дизайна. От лучших мастеров!

Одно время жильцы здешние будто соревновались. Один бассейн затеял, другой тут же в ответ баньку с трамплином и горку как в аквапарке. Третий все вместе соединить пытается… Эх, умел бы, таких полотен тут наворочал – Шишкин ваш в гробу перевернулся бы. И наш Чюрленис заодно. Нравится?

– Нравится, – кивнул Ярослав. – Мне тоже хотелось бы все это написать. Я в художественной студии лучшим учеником был.

– Вот повезло! – генерал хлопнул по обтянутым старыми галифе ляжкам. – Слушай, кидай ты свой сыск. Иди к нам на заработки. Тут у нас художникам лафа. Лет на десять работой по самое горло обеспечим. Оклад положим. А там и карьера в гору попрет – с такими-то заказчиками.

– Но как же… – растерялся лейтенант. – Я же профессию сам выбирал.

– Мало ли кто чего по малолетству выбирает! – отмахнулся от ненужного оправдания генерал. –

Ты ж не мог представить, что оклад твой сравнится с зарплатой уборщицы в здешнем коттедже. Дак та еще носом может покрутить, дескать, придираются хозяева, не соскочить ли к соседям. И, заметь, спится им спокойно. Ни тебе окровавленных трупов, ни сумасшедших гонок, ни бумажных завалов. Чего смотришь? Дело говорю! Здешние богатеи спят и видят, чтобы кто-нибудь их чудачества запечатлел. А также природные экзерсисы. И чем не работа? У каждого по две дюжины комнат. В каждую по пять-шесть картин – как раз в десять лет уложишься!

– Я… я подумаю, – Ярослав на всякий случай сдвинулся на край скамейки, тайком высматривая пути побега. Генерал ему попался со странностями. Видно, несладко пришлось на боевой-то службе. – А пока… пока вы мне расскажите о местных. Кто где живет. С кого начать лучше. И все такое прочее…

– А и расскажу, – собеседник придвинулся ближе. – Да не дергайся ты! Не съем, разве что понадкусываю маленько! Куда? Сидеть!

Ярослав уж и не рад был, что связался с залетным чином. А кто его знает, вдруг понадкусывает. Вон зубищи-то какие… Небось вставные, уж больно хороши для настоящих. Однако спасаться позорным бегством поостерегся. От такого убежишь, как же. Из-под земли достанет. Вызовет заморских своих бойцов, прочешут местность, отыщут как миленького. А уж потом… Последняя из возникших в воспаленном воображении композиций никакого отношения к пейзажной лирике не имела, а посему лейтенант помолился в нависшее над пригорком облако и отдался во власть ценного свидетеля.

– То-то же, – оценил маневр генерал, положил на плечо парня тяжеленую ручищу и взялся за выполнение недавнего обещания. – Начнем с северной окраины. Видишь зеленые крыши? Наш батюшка там обосновался. Все как у людей – теннисный корт, бассейн с подогревом, два фонтана, сауна, дом для гостей, фитнес-центр. Да, чего смотришь? Тренера выписывает на зимний сезон. Массажиста. Все местные туда бегают. Хоть и недешево берет, шельмец! А с батюшки взятки гладки: квартиранта получил, плюс забесплатно мышцу качает. Недаром прихожанки со всей округи видят нашего святошу в своих эротических снах.

Пукель почувствовал, как загорелись уши. А генерал, довольный произведенной реакцией, выдал на-гора очередной залп оглушительного хохота. Потом утерся рукавом спортивной куртки и продолжил:

– А березняк у батюшки великолепнейший. Две аллеи. Деревья могучие, в два обхвата. Скамейки старого образца. Намедни киношники просились на постой – фильм хотят в его аллеях снимать. Из восемнадцатого века, кажется. Декабристы-то в каком веке жили?

– Ну… – Ярослав ограничился глубокомысленным мычанием.

– Кажется, в восемнадцатом, – утвердился в выводе Леон Стефанович, – или девятнадцатом. В общем, очень давно. Вот про них и снимать собираются, прикинь? Колодечик им очень понравился, беседка и павильон на берегу. Все из ели, Шумский где-то в Карелии заказывал. Картинка – закачаешься! Ни в чем себе не отказывает, паразит!

– Приход, наверное, богатый, – несмело предположил Ярослав.

– Откуда? Это у католиков на подобные дела не скупятся. А ваши… разве что по великим праздникам, да и то сэкономить норовят. Чем-то слева святой отец промышляет. Но… – генерал осекся, поняв, что доверился не тому, и поспешил предупредить: – Я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал. Усек? Смотри у меня!