В кривом зеркале
Шрифт:
Несчастный мобильник, обиженно звякнув, улетел в глубины хозяйских перин. А Константин откинулся на подушки с безнадежным стоном. Вот так всегда! Стоило лишь закусить удила, как все летит под откос. И планы, и профессиональные амбиции, и даже личная жизнь!
Через три часа, осмотренный и обласканный всевозможными процедурами милицейского доктора, он смог прийти в себя и подвести итоги первого дня в Престижном. А заодно и причин, приведших его сюда. Вернее, одной единственной причины. Начинать-то с чего-то надо.
Отдел, в который
Полковник, получивший по чужим заслугам и лишившийся заветной мечты о генеральских звездочках, лично пригласил Константина Робкого в сослуживцы. Они были знакомы по ряду межведомственных операций.
– Ты меня по всем параметрам устраиваешь. Обещаю перспективную должность и интересную работу. Думаю, предложение взаимовыгодное. Чего тебе на районе прозябать? Согласен?
– А то. У меня мать в городе одна. Ждать устала. К себе звал – отказывается. Говорит: «Стара уже привычки менять. Лучше ты возвращайся». Так что насчет взаимовыгодности – вы в самое яблочко. С моей стороны. Так я собираю вещички?
Рано радовался майор. Всякая палка о двух концах. Если не о трех.
В отделе остались лишь два молоденьких лейтенанта и старый прапорщик. Остальной личный состав прибыл одновременно с Робким и теперь осваивался в условиях незнакомого района. Особенно трудно приходилось участковым, сбившимся с ног от прогулок по вверенной территории.
Неудивительно, что Константину полковник доверял – все равно доверять больше было некому.
– Не обижайся, ежели что. Будешь тылы прикрывать. Если подвернется скользкое дельце, кину тебя на амбразуру, уж извиняй, – расшаркивался шеф. – Времена пошли смутные. Лавируем между преступностью и законом, голова кругом. Крышу капитально сносит, а никуда не денешься.
Робкий в подробности вдаваться не стал – начальству виднее. И потом как-то неприлично сразу на рожон лезть. Надо бы осмотреться.
Осмотреться не получилось. Полковник вызвал его среди ночи к себе домой. Извинился. Напустил тумана:
– Завтра выезжаешь в командировку. Времени в обрез. Максимум десять дней. Наворочал там один частник. Детективом себя возомнил! А нам расхлебывать. Тебе, то есть. Все более чем конфиденциально – народ там серьезный – шуму не любит.
– Свой среди чужих, чужой среди своих? – уточнил Константин.
– В корень зришь, молоток, – одобрил начальник. – Но ты меня за сволочь последнюю не держи: даю паренька в помощь. Не Шерлок Холмс, но в поле сгодится.
– И на том спасибо.
– Будь здоров! Ежели что – звони на мобильный. Давай-ка номерок в память забей…
Так Константин с напарником попали в Престижное. Разгуляться не успели: при первой же вылазке в тощий майорский зад влетела шальная пуля.
Обидно. И больно. Ведь только-только начали входить в суть. Нет, не дела пока – жизни местной. А жизнь в Престижном существенно отличалась от городской. И тем более сельской.
Дома в Престижном строили
В списке, выданном Робкому шефом, значились именитые политики, солидные бизнесмены и прочий, вполне уважаемый люд. Пропавший Франк Собесский никаким боком к местным нуворишам не относился. Разве что со стороны батюшки, известного деятеля искусств, почившего заслуженным художником страны лет десять назад.
По оперативным данным, за это время сынок успел не только промотать батюшкино состояние, но и довести мамашу до дома престарелых. День и ночь пропадал в мастерской, где ваял странные металлические конструкции, заявленные в газетных объявлениях произведениями искусства в стиле «техно». Дипломированный художник и скульптор зарабатывал на жизнь стрижкой соседских кустов и газонов, ремонтом сантехники и мелким шантажом.
Похоже, с последнего все и началось. Или закончилось.
И вообще, дело о пропаже поселкового шантажиста и пьяницы Робкому не нравилось: слишком много было в нем начал и концов. А также странных сочетаний в личных данных возможных фигурантов и закрытости вопроса, о которой трижды предупредил полковник.
– О имена, о нравы! – прогнул Робкий под ситуацию известную цитату. – А тут еще и несанкционированный отстрел милиционеров…
– Вы позволите? – в комнату вкатился хромированный столик на колесиках, за которым вплыла разодетая в японские шелка хозяйка.
– Люсьен? Рад вас видеть!
– Правда? – лучистые женские глазки загорелись торжествующим светом.
Определиться с «повезло не повезло» в отношении хозяйки Константин не успел. Потому и вел себя осторожно: поди разберись в чувствах и желаниях опасного бальзаковского возраста скучающей красавицы. В принципе, он не напрашивался. Скорее, наоборот. Планировал пожить у миловидной скромницы на окраине поселка. Но та дала категорический от ворот поворот. Пришлось хвататься за соломинку, назойливо тыкающую в бок прямо среди улицы.
– Ой, надо же! – ворковала «соломинка», не давая майору прохода. – Какие люди в здешней глуши появились, с ума сойти! Это что же должно было произойти, что бы такого мужчину в наши края прислали? И без охраны.
Покашливания несправедливо оставшегося без внимания лейтенанта Пукеля так и не были услышаны синеокой красавицей, назвавшейся, не откладывая знакомства в долгий ящик:
– Люсьен. Прошу жаловать и немножко любить.
– Константин. Без претензий.
Робкий не успел сообразить, что к чему, когда оказался в роскошном плетеном кресле у выложенного стильной фиолетово-серой плиткой бассейна.