В кривом зеркале
Шрифт:
– Поживете у меня, – заявила Люсьен, выставляя напоказ квартиранту содержимое смелого декольте. – Денег за простой не возьму. А по поводу дополнительных услуг договоримся. Вы не против? Значит, комната для гостей за вами. А этот милый мальчик, – хозяйка небрежно кивнула в сторону маявшегося на солнцепеке Ярослава, – пусть поищет себе жилье самостоятельно. Не обессудьте, не терплю сутолоки. Пойдемте покажу вам комнату.
Решив для себя сбежать, как только попадется альтернатива – не ночевать же на улице, Константин бросил сумку с вещами в пустой шифоньер. Отметил заоблачную стоимость мебели
– Дела. Встретимся вечером.
Совершенно уверенный, что вечером он устроится в более безопасном месте. Вместе с Пукелем, которого оставлять одного чревато серьезными, если не сказать больше, последствиями.
Вышли на берег.
– Опаньки! – в некотором отдалении обозначился импозантного вида гражданин в темных очках. – Ты че ж сегодня не на работе? А сам вчера от рыбалки отнекивался. Мол, занят по самое не могу. Филонишь? Так бы и сказал… Мы люди понимающие…
– Что за фигня? – Константин переглянулся с подчиненным. – Первый раз мужика вижу.
– Обознался дяденька, – пожал плечами Пукель. – Сейчас извиняться начнет.
И правда. Гражданин остановился на полпути. Шлепнул себя по плотно обтянутым серым льном ляжкам:
– Пардоньте, мил человек. Осечка вышла…
Но приближаться не стал. Повернулся к лодке, оттолкнул ее от берега. Неловко заскочил. По ходу дела развел руками – ну, обознался и обознался – велика беда.
Константин махнул в ответ, мол, не грузитесь. Бывает. И пошел своей дорогой. С недоумением чувствуя неприятный холодок под ложечкой. Можно подумать, что в этой глуши под каждым кустом двухметровые богатыри валяются. Стала бы тогда его хозяйка так привечать, держи карман шире! Хотя? Мало ли чего в жизни не бывает. Поживем – увидим.
Они обошли поселок по периметру часа за два.
– Красивые места, – определился с оценкой Ярослав, – красивые люди.
Он вздохнул, почесал макушку и присел на услужливо поставленную в тени старого каштана скамейку.
– Особенно женщины, – подмигнул подопечному Робкий, устроившись рядом.
– Конечно, – лейтенант соорудил из губ некое подобие вулкана, выражая протест против засилья старших офицеров, – кому-то все, а кому-то – баба Клава.
– Не грузись, – хмыкнул старший офицер, – я при исполнении. И обязан беречь нравственные устои. Тебя ж на мякине любая курица проведет.
– Можно подумать… – позволил себе не согласиться лейтенант.
– А чего тут думать? Мадам Люси – та еще акула, моментом в фарш превратит, не дай тебе Бог испытать это приятное чувство. А первая попавшаяся на твоем пути девица, милая и наивная на первый же взгляд, вполне может оказаться подозреваемой номер один: живет на окраине, ни с кем из поселковых дружеских связей не поддерживает. Одно слово – вещь в себе. Два, вернее. Но суть не меняется: с такой нужно ухо востро держать.
– Потому-то вы сразу к ней и нагрянули, – глубокомысленно отметил лейтенант, оставаясь на своей волне. – И на постой напрашивались. Так, на всякий случай. Чтобы подозреваемую потенциальную на глазах держать.
– Кхм, – чем-то поперхнулся майор (теперь уже Пукель хмыкнул в ответ – понятно, чем, не ожидал начальник отпора), – можно и так сказать.
– Предприимчивая, – важно кивнул Ярослав, обобщая характеристики. – Да, мы такие.
Майор вздохнул о своем и перешел к делу:
– Давай подобьем дебет с кредитом. Что мы имеем?
– Несколько дней назад в поселке обнаружили пропажу человека, – продемонстрировал осведомленность Пукель. – Собесский Франц Ипполитович, тридцати девяти лет от роду, разведен. Постоянных занятий не имеет. Дом, приличная усадьба в два этажа с большим садом и теннисным кортом перешли к нему в наследство от отца, известного деятеля культуры.
Пропавший жил на случайные заработки – поденничал по соседям, ваял нелепости какие-то, писал акварельки на заказ…
– Шантажировал близких по мелочам, – добавил Робкий, – вел нездоровый образ жизни. Случалось, уходил на неделю в запой. По непроверенным данным, баловался наркотиками, когда деньги были. В общем, не вписывался в общую радужную картину. Совсем не вписывался.
– И увлечение у этого Собесского странное, – продолжил лейтенант. – Вы в мастерской были?
– Нет, на вечер оставил. Ты имеешь в виду металлолом в стиле «техно»? Чем бы дите не тешилось, все лучше, чем наркотики.
– Хороши потешки – трехметровые чудища. Я как увидел, обомлел. Это ж сколько времени нужно, чтобы соорудить такого монстрика? А на участке таких штук семь, если не больше. Из-за каждого, почитай, куста выглядывают – б-р-р…
– Непризнанный гений. Но нам его заморочки до лампочки. Найти бы. Хотя бы тело. А то странная получается картина – соседи волнуются, мужик куда-то подевался. И главное – наказ сверху: чтобы ничего наружу не просочилось. До выяснения обстоятельств. Не дай Бог, проспится этот Собесский на стороне, явится, как ни в чем не бывало, а тут шухер великий. Полковнику шухера не простят.
– И нам тоже.
– Вот именно. А посему для начала мы должны аккуратненько все изучить и потянуть время. Денька три, не больше – вдруг вернется. А тогда уже и пыль поднимать. Усек, лейтенант?
– Усек. Но чует мое сердце: допрыгался мужик. Дошантажировался. Тут людишки собрались серьезные, за такими не один скелет в шкафу значится. Ну и надоело кому-то идиоту отстегивать. Замочили паразита, как и положено – естественный отбор, привет, товарищу Дарвину!
– Ладно, философ. Дуй-ка к бабенции своей на постой. Прощупай бабку на предмет двухместного номера, что-то мне с Люсьен один на один оставаться боязно. А потом прошерсти переулок, что от деревни к реке ведет. Может, видели чего местные. Или слышали. А я по виллам пройдусь. Знакомиться пора.
– Может, я с вами? Для подстраховки, – в глазах Ярослава плескалась гремучая смесь жгучего любопытства и обиды.
– Нет уж, тяжелую артиллерию мы оставим для экстренных случаев. Но привет от тебя обязательно передам. Встречаемся в семь на этом же месте. Первый пошел!
Константин проводил глазами удаляющегося помощника и занялся планированием собственной деятельности. Для начала следовало навестить ближайших соседей пропавшего – чету Сидоровых и семейство Николая Семашко. А дальше…