В крымском подполье
Шрифт:
Немцы повели Викторину во двор, в огород, требуя указать, где спрятался брат, где оружие. Они избили ее и бросили на пол.
— Ты знаешь, кто мы?
Викторина молчала.
— Мы из СД. Там тебе язык развяжут.
Пока гестаповцы обыскивали дом Енджияка, Володя побежал к Борису Еригову. Увидев настежь раскрытую дверь, разбросанные вещи, он понял, что и здесь были немцы.
Ночь была лунная, тихая. Скоро во двор вошли четыре человека с автоматами и в немецкой форме, но Вова сразу узнал Борю
Вова рассказал о том, что случилось.
Ребята решили спасти Викторину. Еригов, Басс и Демченко через сад пробрались во двор Енджияка. Володя, вооружившись автоматом, подошел к окну, из которого выпрыгнул. Он наткнулся на часового. Тот его окликнул. Володя выстрелил и убил гестаповца. Подбежав к окну, он распахнул ставки и дал очередь из автомата по комнате. Находившиеся в доме полицейские, беспорядочно стреляя, бросились во двор. Один из них, обернувшись, выстрелил в Викторину.
Ребята поджидали гестаповцев во дворе. Все немцы были убиты, но во время перестрелки погибла и Лена Еригова.
Вскочив в окно, Володя увидел Викторину в луже крови. Она была ранена в голову и не узнала брата.
— Это я, Володя. — Енджияк поднял сестру, развязал ей руки, положил на сундук.
Ребята взяли оружие убитых гестаповцев и, захватив с собой Викторину, скрылись.
Евгений Демченко хотел увести в лес и свою семью, но старик-отец отказался, боясь, что у него нехватит сил дойти до леса и он только свяжет молодых.
Не прошло и получаса после перестрелки, как Речная улица, где жил Енджияк, была оцеплена немцами. Начались повальные обыски и аресты. В доме Демченко немцы обнаружили тело убитой Лены Ериговой, которую старики подобрали во дворе Енджияк. Вся семья Демченко — отец, Николай Петрович, шестидесяти четырех лет, мать, Прасковья Евгеньевна, пятидесяти трех лет, сестра матери, Мария Евгеньевна, шестидесяти трех лет, с шестнадцатилетней дочерью Светланой и бабушка, Агафья Семеновна, восьмидесяти семи лет — была арестована и расстреляна.
На этой же улице, в доме номер пять, при обыске немцы нашли красный флаг. Марцинюк, хозяйка этого дома, хранила его для встречи Красной Армии. Ее тоже расстреляли.
Был арестован и расстрелян больной отец Бори Еригова.
Ребята, участвовавшие в перестрелке, спрятались на ночь в противотанковом рву. На другой день, 9 марта, были отправлены в лес Вова Енджияк с родителями и братом, Анатолий Басс, осиротевший Демченко, Петя Бражников, Еригов, потерявший всю свою семью, Вася Бабий и Алтухов с семьями и другие. Всего двадцать два человека.
Викторина находилась в тяжелом состоянии. Ее укрыли в городе на конспиративной квартире.
В связи с начавшимися арестами «Хрен» пока прекратил диверсионную работу. Чтобы отвлечь от себя внимание, он даже решил на несколько дней выехать из города и организовал поездку в Севастополь за рыбой для работников станции. Он уехал, еще не зная об аресте «Муси».
Возвращаясь
— Где Виктор Кириллович? — спросила та.
— Только что уехал в Севастополь. А в чем дело? — Люда встревожилась.
— «Муся» и Иван Михайлович арестованы Горком поручил передать «Хрену», чтобы вы немедленно ушли в лес.
Люда побледнела. Она почувствовала себя нехорошо — были последние дни ее беременности. Чтобы не упасть, она взяла Усову под руку и оперлась на нее.
— Кто еще арестован?
— Не знаю. Слышала, что арестован какой-то разведчик «Николай».
— «Николай»? Он приходил к нам из леса и знает Виктора и его помощников.
Люда тотчас же пошла домой, осмотрела ящики стола, сожгла все, что могло их скомпрометировать. Ее мучила мысль, как предупредить мужа.
Вскоре и к ней пришли гестаповцы, обыскали квартиру, ничего не нашли и ушли.
Люда сорвала с окна занавеску, служившую опознавательным знаком, написала на клочке бумаги: «Ушла на базар», что значило — «был обыск», наклеила записку на двери и вышла на улицу.
Она разыскала «Кошку», «Мотю», Брайера и всех их предупредила.
— Виктор в Севастополе. Как дать ему знать? — спросила она «Кошку».
— А где его там найти?
— Не знаю.
«Кошка» схватился за голову:
— Чорт возьми, что же делать?
— Постарайся пробраться в Севастополь и разыскать его.
— Если будет поезд.
Но в этот день на Севастополь не было ни одного поезда. «Кошка» напрасно проболтался на станции, забыв о том, что ему самому угрожает арест.
Предупредив подпольщиков, Люда зашла к дежурному по станции и со слезами начала упрашивать его связаться с ее мужем, говорила, что ей плохо, начались схватки и она должна родить.
— Передайте ему только два слова: «Жена в больнице».
Эти два слова значили: «Не приезжай, скрывайся».
Немец долго отказывался, ссылаясь на запрещение частных разговоров. Люда не отставала, инсценировала обморок.
Дежурный принялся, звонить в Севастополь, в одно, в другое учреждение, расспрашивая, нет ли там Ефремова, и передавал всем, чтобы он приехал: «Жена в больнице».
В одном месте ему ответили, что Ефремов в Балаклаве, с этим городом телефонной связи нет.
Люда пошла в контору бывшего начальника станции. Там работала надежная женщина — Катя Баженова. Люда предупредила ее:
— Следи за поездами. Как только увидишь Виктора, скажи, чтобы домой не приходил и немедленно скрылся.
Домой Люда вернулась измученная и все ломала голову, что нужно еще сделать. Вдруг вспомнило, что забыла предупредить свою мать. Она бросилась к двери и подалась назад — в квартиру входили гестаповцы. Они снова произвели обыск, арестовали Люду и привезли ее в румынское гестапо.
Через два дня Люду вызвали на допрос.
— С кем вы знакомы? — спросил арестовавший ее офицер. — Среди учителей у вас есть знакомые?