В лабиринтах лжи

Миллер Рия

Снова я бежала, босая, по длинному узкому лабиринту с каменными стенами, пропитанными сыростью и холодом. Никаких дверей, а только тьма и неразборчивые крики с тысячью голосов. Казалось, я как будто попала туда, откуда выхода нет. Возможно, он был, но я не хотела отсюда уходить. Мне все хотелось бежать. Бежать. Бежать. Бежать в никуда.

«Проснись!» – прокричал внезапно мужской голос.

После того крика лабиринты исчезли. Теперь я находилась в машине, в которую врезался мчавшийся навстречу грузовик. Мне хватило секунды, чтобы зажать уши, зажмурить глаза и затем снова погрузиться во тьму и услышать Голос.

– Manet omnes una nox [3] .

Голоса

бубнили, мешая спать. Я приоткрыла один глаз и увидела мать, которая ходила туда-сюда по комнате, диктуя на ходу что-то Зои. Та молча слушала ее и иногда кивала. Они что-то говорили, но речь их напоминала сейчас неразборчивое бормотание. Голова раскалывалась, мысли собрались в один огромный клубок и не хотели распутываться. Приоткрыв сонные глаза, я увидела, что всю ночь, оказывается, я спала в кресле, укрытая кем-то теплым покрывалом. Черт возьми, почему мне не спалось нормально в кровати?! Нет же, села в кресло, а теперь страдала из-за затекшей шеи и больной головы! Ну что за… Я ненавидела себя в таких случаях. Дура, что тут скажешь. Не принцесса и не леди, а даже не знаю, как это называется. «Камилла и ее недоразвитый мозг» – лучше названия и не придумаешь. В свои шестнадцать, почти семнадцать, вела себя на все пять.

3

Всех нас ждет одна и та же ночь (лат.).

– Что вы здесь забыли? – сонно спросила, а после скинула покрывало и повесила рядом на спинку кресла.

Мама вдруг замерла, но через пару секунд развернулась ко мне и, прищурившись, посмотрела в глаза, словно пыталась отыскать что-то важное для нее. Я не выдержала и удивленно изогнула бровь, взяв стакан с водой, стоявший рядом на маленьком кругленьком столе, на котором лежала недочитанная книга «Интервью с вампиром». Интересный сюжет, заставлял в некоторых моментах задуматься и переосмыслить все. Вампиры в романе были не такие уж и надоедливые романтики, которых двадцать первый век романтизировал. Почему людей они сильно интересовали? Если бы я была вампиром, то точно не бледным романтиком и не пила бы кровь у всех подряд. Это не впечатляло, а бесило. Люди не знали о них правду, но зато выдумывали столько хрени, что мне становилось их очень жаль. Легенд и слухов много ходило о таинственных существах, но все они лживые. Миром правили иллюзия и красивая ложь, в которую мы легко верили. Я подозревала мать уже давно во всем, но продолжала ей доверять. Почему? Потому что так жилось проще.

– Ну, долго мне еще ждать ответа? – повторила, сделав глоток воды.

– Как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась мама, теребя цепочку с кулоном на шее.

– Не очень. Голова болит, – хрипло призналась я. – Такое ощущение, что перепила слишком. Вчера был какой-то праздник?

– Да, скорее всего, ты слишком расслабилась.

– Странно, я не помню. Опять что-то натворила? – стала догадываться я. В голове было пусто, словно вчерашнего и не существовало в моей жизни.

– Если не помнишь, у тебя есть целый день подумать над своим поведением и вспомнить вчерашнее… – Лили замолчала в середине предложения, задумавшись о чем-то. – И да, Ками, сколько раз я тебе повторяла, но напомню еще раз: не вмешивайся в то, во что не просят. Не выдавай себя раньше времени.

После этих слов мама молча покинула комнату, закрыв за собой дверь. Я долго пялилась в одну точку, пока Зои не вернула в реальность с новостью, которая обрадовала и в то же время заставила что-то заподозрить.

– Ваша мама разрешила сегодня остаться дома и лечиться, – озвучила служанка.

– Неужели материнский инстинкт проснулся? – с сарказмом обратилась я к дверям.

На мой вопрос не ответили, но этого и не требовалось, потому что смысла все равно не было. Лилиана Сойлер – загадочная, темная личность, которая умело скрывала тайные ходы и мысли, что вслух никогда не произносила. Ее умение играть разные роли: от милой доброжелательной леди до строгой матери – одна из самых главных ее черт. Никогда не знаешь, чего ожидать от нее: заботы, милости или игнорирования, отказа. В последнее время больше всего получаешь дозу безразличия в свою сторону, и мама еще, казалось, недоговаривала чего-то. Создавалось впечатление, что я у матери осталась где-то там, на заднем плане, или в самом последнем ряду в театре, где выступления одноразовых клоунов с тупыми шуточками уже начинали раздражать. Все продолжали смеяться, хлопать в ладоши, а Ками устало закатывала

глаза, но оставалась сидеть смирно на месте. Когда-нибудь никто и не заметит, как то кресло станет пустым, а на сцену взойдет новая актриса, которая заткнет раздражающий и режущий слух хохот, заставив зрителей плакать и бояться каждого нового шороха. Вот тогда и начнется веселье, а пока только мечтаешь о нем, терпеливо ждешь своей очереди и слушаешь, что тебе диктуют делать: хлопать в ладоши или ржать как идиот с остальными зрителями. В Бен-Йорке развелись одни попугаи, которые повторяли друг за другом одно и то же. Никто не хотел развиваться и совершенствоваться. Люди здесь либо привыкли к однообразию, либо ими завладела лень, с которой они и не пытались бороться. Это плохо. Нет, ужасно! Светлое будущее их в таком случае не ждало. В городе народ как будто застрял в одном пространстве и времени. Люди стояли на месте, и жизнь тоже. Все, что они делали, – обсуждали и говорили, как хорошо жилось им раньше и что они хотели вернуться в прошлое.

Я никуда не хотела возвращаться, а мечтала лишь, чтобы все на какое-то время остановилось и не гналось за мной. Хотела, чтобы тени исчезли и не преследовали, голоса стихли, лабиринты разрушились, воспоминания вернулись, но только мои, а не чьи-то. Меня не спрашивали, чего я хочу, но спасибо хоть за безопасность и некую заботу со вкусными завтраками.

Сегодня на столе в фарфоровых тарелках была запеканка с клубничным джемом, жареный хлеб с маслом и сыром сверху и чай с лимоном. Люблю завтракать в одиночестве и в компании своих мыслей. За окном серое пасмурное небо, но мне такая погода очень даже нравилась: хмурые тучи, свежий прохладный воздух и туман, который довольно часто властвовал в Бен-Йорке. Жуя запеканку, я вдруг задумалась о том, что, раз сегодня никуда спешить не нужно, а завтра тем более суббота, было бы неплохо изучить мамин кабинет и пару других комнат, в которых запрещалось бывать. Но для начала нужно, чтобы мама куда-нибудь смылась отсюда как можно быстрее. Желательно до вечера или до завтрашнего дня. Кстати, о таблетках, что заставляли принимать, тоже нужно будет узнать информацию. В последнее время здесь все казалось странным и подозрительным. Я не помнила вчерашнее, а значит, завтра забуду про сегодняшнее. Неужели во всем виноват чертов алкоголь с соком? Или…

– Не забудь принять таблетки, – напомнила мама, зайдя в зал.

Я перевела на нее взгляд и почувствовала, будто кто-то следил за моими мыслями все это время, но тут же странное подозрение исчезло, словно его и не было. Лилиана подошла к столу, положив упаковку новых синих таблеток.

– От головных болей, – пояснила она. – Все ради твоего здоровья. – И поцеловала в макушку.

Я молча взяла их, рассматривая с интересом, а потом положила обратно на стол. Обычно вручал все лекарства доктор, но сейчас вместо него заявилась мать и с гордостью просто так дала их. Посмотрев в ее ледяные пустые глаза, никаких ответов я найти не смогла.

– А где же твой любимый доктор, которого давненько не было? – решила расспросить я.

– Он приходил, пока ты спала. – Мама развернулась и неторопливо направилась к дверям.

– Почему у меня болит голова? – допытывалась я.

Мама успела только взяться за золотую ручку двери, замерев на месте. Лили молчала несколько секунд, стоя спиной ко мне. Не знаю, о чем она думала, но внезапно вся ее собранность и решительность куда-то испарились. Когда мама развернулась, в ее глазах я увидела сочувствие и искру боли. Не уверена насчет последнего, но такой отчаянной и расстроенной мне еще не приходилось ее видеть.

– Мне жаль, что я ужасная мать, которая не уследила за своим ребенком, – искренне и сочувственно призналась она с грустью в глазах. – Ты вчера много выпила и, когда уходила, упала с лестницы.

– Вон оно что. – Положила вилку на стол и облокотилась на спинку стула. – А в честь чего я пила и почему расслабилась?

– Мы отмечали день рождения нашей компании, но не важно. Все уже позади. Сейчас главное – лечись и не забывай пить таблетки, как почувствуешь себя хуже, – пожелала мама, а затем вышла, закрыв следом дверь.

– Как скажешь, – жестко процедила я и принялась пить чай.

Воспоминания вчерашнего отдельными фрагментами начали возвращаться. И первое, что я вспомнила, – стол. Снова забравшись на него с бокалом, точно не знаю чего, произнесла очередной тост, затем появился момент с каким-то парнем и танцы с ним. Он что-то говорил, обняв меня за талию, но я не могла оторвать взгляд от его глаз и практически не вникала в наш разговор.

«Ты же понимаешь, что пешка в этой игре, которая вот-вот оборвется», – всплыла фраза незнакомца в воспоминаниях.