В лабиринтах лжи

Миллер Рия

– Потому что не хочу видеть свои шрамы вместе с отражением.

– Ты не признаешь себя такой, какой стала? Не хочешь видеть в зеркале свое прошлое, правду и грехи?

Своими расспросами Надия начала раздражать. Бессмертная понимала, что затронула больную тему, и, казалось, злорадствовала. Я молчала, сдерживая себя, чтобы не наброситься на нее.

– Почему подстроила свою смерть? – продолжала допрос она. – Почему бросила семью? Зачем вернулась, если не признаешь правду?

– Ты серьезно пришла, чтобы задавать бессмысленные вопросы?

– У меня много вопросов к тебе, мама. Я просто хочу понять,

почему и зачем ты устроила этот цирк? Почему не ответила на мой вопрос, который я задала, когда мы играли в «Правду или действие», и сейчас не отвечаешь на него? Почему согласилась устроить цирк с Лилианой?

– Вы пробудили меня ради того, чтобы сначала обдурить, а затем задавать глупые вопросы и обвинять, что я что-то не так сделала?! – вскипела, но не открыла глаза.

– Никто никого не обвиняет, но одно я знаю точно. – Она специально замолчала, радуясь, что сумела разжечь мое любопытство. – Суд будет веселым.

– То есть? – вскочила я, распахнув глаза.

– То есть игра только началась.

Надия слабо натянула улыбку. Она не радовалась, не злорадствовала и не угрожала. В ее кофейных глазах поселилась грусть, а на лице не было ни капли уверенности. Стало ясно: дочь, как и я, – марионетка короля. Чем дольше я находилась в плену, тем сильнее душил страх неизвестности. Бессмертная наградила напоследок сочувственным взглядом, а потом она покинула комнату, оставляя меня одну. Я совсем не узнавала бывшего друга – не мужа, потому что мы не были помолвлены, – и не знала, что делать. Ему удалось меня обмануть, запутать в лабиринтах, вселить страх. Он высмеял сбежавшую королеву, показав, какую власть и силу обрел, но что еще ему нужно? Разве мало было того спектакля, который он устроил? Я долго размышляла, составляла версии и догадки, но никак не могла прийти к разумному ответу. Если бы была месть, то Алекс бы не пробудил, а спалил бы меня вместе с могилой или признался в том, что внушил все и затем столкнул в огонь со злорадным смехом, а может быть, выпил бы всю мою кровь и только потом избавился от тела. Что-то здесь не сходилось, словно не хватало пазла от картинки. Не складывался пазл в истории еще и с Лилианой. Король явно тогда, в подвале, что-то недоговорил или вовсе наплел чушь.

За окном царствовала луна. Когда я легла на пол, закрыв глаза, в комнату без стука кто-то вошел. С губ слетела мимолетная ухмылка, ведь я почувствовала по темной, опасной ауре, кто это мог быть.

Он молчал, пялясь на меня с недовольной гримасой, которая четко представлялась, но я не собиралась первой начинать разговор. Да, гордость – она такая сложная вещь. Мои руки все так же раскинуты в сторону, а глаза закрыты. Не королева – звезда, упавшая с небес.

– Встань, – пронзил он тишину приказом. Я не слушалась, делая вид, будто ничего и никого не слышала. – Встань, – повторил грубее, добавляя в голос угрозу и гнев.

Судя по нетерпеливости и раздражительности, бессмертный привык, что все его слушались, но – какая трагедия! – появилась та, что лишь усмехалась и не дрожала перед командиром. На третий раз король не повторил, а тростью надавил на грудь со всей силы. Я открыла глаза и схватилась за штуковину, которая в любой момент могла проткнуть грудную клетку насквозь и раздавить сердце. Казалось, зверь вот-вот вцепится в глотку жертвы. Он сдерживал себя,

но сбивчивое дыхание выдавало ярость. Король не убирал трость, а моя дьявольская гордость не позволяла потребовать этого, ведь показать себя слабой не входило в мои планы, тем более сейчас, когда он стоял надо мной.

– Неужели его величество соизволил проведать пленницу? – саркастично полюбопытствовала я.

Король молчал. Видимо, был оскорблен. Какая чудесная мелодрама вышла.

– Король проглотил язык? – спросила я снова, стараясь не пыхтеть и не выдавать, что мне уже не хватало воздуха.

– Если бы так случилось, то я бы не разговаривал сейчас, – наконец заговорил он.

– Да неужели, – прошипела я и попыталась скинуть трость, но тщетно.

Зверь увеличил напор.

– Что тебе нужно от меня? Ради чего ты устроил спектакль?

Кажется, ему доставили удовольствие мои вопросы. Он как будто ждал их.

– Ради забавы. – Нагло улыбнулся, обнажив идеальные белоснежные зубы.

Меня мучило желание влепить ему пощечину.

– Врешь.

– Чем докажешь?

– Если бы это была месть, ты бы избавился от меня давно, а не держал здесь.

– Умная девочка, – похвалил он, улыбнувшись. – Ты права, это не месть.

– А что?

– Проверка. Называй как хочешь.

– Я не верю тебе.

– А я и не прошу этого. Доверие между нами давно исчезло.

Король освободил наконец меня, убрав трость, и я встала, схватившись за болящее место, с ненавистью и гневом убивая его взглядом.

– Какая еще проверка? Что происходит, Алекс? – осмелилась назвать его по имени, которое было противно теперь слышать. – В кого ты превратился? Где тот парень с игрушечной саблей? Где мой лучший друг и принц на белом коне? Где тот, кто обещал мне остаться таким, каким он есть: добрым, милым, заботливым? Где. Мой. Алекс?

– Его нет, – жестко процедил он, заглядывая мне в глаза. – Ты его уничтожила.

Ему удалось словами ранить меня, вонзить нож прямо в сердце, в душу. Он пробил все барьеры, пробрался в комнату, где я прятала эмоции и чувства. Почувствовав, как по щекам потекла первая кровавая, обжигающая слеза, я с горечью усмехнулась.

Я поняла его цель и мотивы. Поняла, чего король добивался и хотел от меня. Надеюсь, он поверит сейчас моим словам.

– Ты думаешь, что все это было всего лишь игрой? – Вытерла слезу, продолжив: – Ненавидишь за то, что сбежала, обратила тебя ради забавы, сорвала коронацию и устроила тот хаос, да? – Взглянула на него. – Считаешь, я поступила ужасно? Но что бы ты сделал на моем месте, если бы понял, что единственный выход спасти семью и остальных от проклятия – уберечь их от самой себя? От чудовища. От монстра. От убийцы. От маленькой глупой девочки, что заключила сделку со смертью.

Алекс смотрел на меня так, будто впервые слышал и не понимал, о чем шла речь. Значит, верил или хотя бы пытался.

– Ты ничего не знаешь обо мне. Не тебе судить и наказывать меня. Я сама себя наказываю. Знаешь, какое наказание пришлось выбрать?

В спальне повисла напряженная пауза. Отойдя на несколько шагов назад, в сторону окна, я продолжила:

– Оставить вас и лишиться самого дорогого – воспоминаний. – Повернувшись спиной к королю, я скрестила руки на груди. – Сложнее всего было забыть тебя и дочь.