В лапах страха
Шрифт:
– Ну, мы ещё посмотрим, кто кого!.. – прошипела Светка, потирая отбитые пальцы. – Вечер длинный, квартира квадратная – так что в одном из углов обязательно встретимся.
Девочка и помыслить не могла, насколько она в данный момент была близка к истине.
– Чего вы разорались?
Светка молниеносно обернулась; она сама не заметила, как напрочь забыла про оставшегося в прихожей малыша.
Юрка застыл у дверного косяка, испуганно поглядывая то на сидящую посреди кухни сестру, то на носящегося вокруг неё пса. Мальчик явно
– Мы не разорались, – лаконично заявила Светка, останавливая руками беснующегося Умку. – Просто играем.
Юрка нехотя отпустил косяк, прошмыгнул на кухню; он скинул с себя практически всю одежду, оставшись в длинной майке, доходившей ему почти до колен. Несмотря на прикрытую наготу, малыш всё равно неловко выгибал коленки, испытывая явное смущение перед улыбающейся сестрой.
– А, по-моему, вы просто беситесь, – заключил Юрка тоном продвинутого специалиста и тут же попятился, наблюдая за тем, как Умка решительно вырывается из Светкиных объятий, чтобы кинуться в его сторону.
– Ну, конечно... – съязвила Светка, поднимаясь с колен. – Это только вы беситесь в своём детсаде.
– Враки! – Юрка замер, будто пригвождённый к полу, загнанно посматривая на огромное чудище, кружащее вокруг его скособоченной фигурки. – Чего это он?..
– Слопает тебя сейчас! Ам!.. – Светка проскользнула мимо трясущегося Юрки, выглянула в соседнюю комнату, с сожалением оглядела ворох раскиданной по полу одежды.
– А вот и не слопает... – неуверенно прошептал Юрка, с трепетом вспоминая вчерашний вечер, когда папа говорил ему, какой Умка добрый, и что именно поэтому он ни на кого никогда не обижается.
– Уйди, я тебе ничего не делал, – шептал Юрка, мысленно отмахиваясь от страшных картинок, что нарисовал в его воображении Сверчок. – Мы тебе ничего не сделали.
Светка безразлично поднимала с пола одежду, мяла её в руках, силясь определить, что промокло насквозь, а что более-менее сухое.
Умка аккуратно дёрнул Юрку за майку, попытался залезть под неё, однако вскоре потерял к малышу всяческий интерес и снова поскакал к девочке.
– Да отстань ты! – отмахнулась Светка, занятая делами. – Эх, жаль, что нельзя тебя ребятам показать. Они бы мне тогда всё простили.
– А чего ты им такого сделала? – подал голос немного успокоившийся Юрка.
Светка сокрушённо вздохнула.
– Обидела я их, причём основательно.
– Как это?
Светка выпрямилась, принялась быстро сматывать в рулон выбракованную одежду.
– Ты всё равно не поймёшь, – заключила она после секундной паузы. – Маленький ещё.
– Никакой я не маленький! – Юрка аж покраснел; демонстративно уселся на полку встроенного шкафа. – Я даже уже знаю, что такое Школа жизни, и что нужно с детьми делать, чтобы они злыми не становились потом, – Юрка вовремя смекитил, что не стоит открывать всей правды – и так уже сболтнул лишнего, желая возвыситься в глазах
Малыш надул губки и принялся раскачивать тонкими ногами, изредка поглядывая в сторону сестры.
– Ого, да тебя хоть завтра в школу можно отдавать, – Светка попыталась обернуться, но в этот момент, подкравшийся сзади Умка, схватил её за джинсы и потянул на себя. Девочка вскинула руки и со звучным: «Мамочки!!!» – села на пол.
Юрка засмеялся.
– Вот гадство! – выругалась Светка, грозя Умке кулаком. – Зачем так сделал?
Умка ничего не ответил и принялся методично обнюхивать девочку.
Когда пёс дошёл до поясницы, Светка внезапно поняла, что у неё снова началось ЭТО...
7.
– Да объясни ты толком, что происходит?! – воскликнула Марина, увлекаемая в непонятном направлении трясущейся рукой мужа; она отчётливо чувствовала сквозь тонкую кофточку каждый палец Глеба, хватка которого больше походила на костлявые объятия смерти.
Марина, в который уже раз, жалела о том, что так опрометчиво скинула куртку, предложенную ей мужем несколькими минутами ранее, – синтепон хотя бы частично мог защитить от этих клешней, что и впрямь пронизывали до самых костей, вспарывая ткань, кожу и мышцы.
С тех пор, как Глеб ворвался в комнату и бесцеремонно выволок её из-за стола, они не обмолвились ни единым словом. Марина боялась задавать вопросы, а муж, видимо, не желал посвящать её в суть вершащейся сумятицы – как-то иначе охарактеризовать происходящее Марина попросту не могла. Но она прекрасно понимала: случилось что-то страшное. Намного страшнее гибели Сергея и похорон. Славин что-то поведал мужу – передал некую информацию, что затмила рассудок последнего, вызволив на поверхность первобытный страх. Но что это могло быть?
Стоп!
«Не стоит себя накручивать. Может, ничего страшного и не случилось – Глеб просто бежит от суровой действительности, что въелась в сознание похлеще самой приставучей хвори. Тем более он выпил. А в таком состоянии неимоверно сложно себя контролировать. Ведь я и сама страшусь невесть чего после приёма алпразолама! Хотя... это всё другое. Подобного ещё не случалось ни со мной, ни с Глебом. Бог ты мой! – Марина ощутила дрожь во всём теле. – Ведь он вовсе не убегает. Наоборот, он спешит вернуться, чтобы предотвратить назревающий в реальности кошмар!»
Марина почувствовала, что куда-то проваливается.
Она была недвижима, стоя на развилке. За спиной вкрадчиво шуршала Смородина, унося густые волны за грань миров. Цепочка понтонов колыхалась в такт ходу времён. Окружающее пространство заслонилось молочным туманом. Воздух сделался густым и влажным – его было не так-то просто вдохнуть, а когда получалось, грудную клетку разрывал кашель. Марина поняла, что не может дышать. Лёгкие сдавило, так что не продохнуть. Что-то мучило её, наслаждаясь содеянным.