В лесах (Книга 2, часть 4)
Шрифт:
– Пожалуй,- равнодушно отозвался тот.
– Мы сейчас, матушка. На минуточку только к себе зайдем,- сказал Петр Степаныч.
– Будем ждать, будем вас ждать, гости мои дорогие,- сказала Таисея и, подозвав Ираиду, велела ей идти за ней в келью.
Келейка Таисеи была маленькая, но уютная. Не было в ней ни такого простора, ни убранства, как у матери Манефы, но так же все было опрятно и чисто. Отдав приказ маленькой, толстенькой келейнице Варварушке самовар кипятить, а на особый стол поставить разных заедок: пряников,
– Ну, матушка Ираида- садясь на лавку, сказала она своей казначее,послушай-ка меня, надо нам с тобой посоветовать. Вечор некогда было и сегодня тож. Гости-то наши письма ко мне привезли: Тимофей Гордеич Самоквасов читалку просит прислать, старичок-от у них преставился, дедушка-то... Слыхала, чай, что в подвале-то жил, в затворе спасался.
– Так,- думчиво молвила мать казначея.
– А Панкова приказчик, Семен Петрович, из Саратова от своего хозяина, от Ермолая Васильича, такое ж письмо привез,- продолжала Таисея.- Дочка у Панкова побывшилась, надо и к ним на "годовую" девицу послать. Как посоветуешь, Ираидушка?
– А мой совет, матушка, будет такой,- немного подумавши, молвила мать Ираида.- Оленушка в Хвалыне живет у Стромиловых, на другой день Казанской выйдет ей срок - годовщина. Сплыть бы ей до Саратова, там ведь близехонько, тем же бы днем на пароходе поспела.
– И мне про Олену на ум приходило,- молвила мать Таисея,- да матушки Арсении жаль, два годочка не видалась с племяненкой-то.
– И третий потерпит,- сказала казначея.- Оленушка девица еще молодая, в обитель взята с малолетства, совсем как есть нагишом, надо ж ей обительскую хлеб-соль отработать. На покое-то жить, кажись бы, раненько.
– Так-то оно так, Ираидушка, да матушка-то Арсения плакаться будет, больно уж любит она Оленушку-то,- говорила мать Таисея.
– И поплачет, не велика беда,- молвила Ираида.- То дело не ее, обительское. Должна покориться. Когда насчет этого соборно станешь советовать?
– Да хоть завтра бы, что ли,- ответила мать Таисея.
– Завтра так завтра,- молвила казначея.- Матери все в один голос на Олену укажут... Уж как ни быть, а в Саратов ей ехать. Мать Арсения что хошь говори, не послушают.
– Вестимо не послушают, тоже ведь доход,- согласилась мать Таисея.- Да мне-то уж больно жаль старицу... Шутка ли в самом деле, два года не видались, да еще и третий не свидятся... До всякого доведись, Ираидушка...
– Что ж делать-то, матушка? Наша обитель не людная, опричь Оленушки, и послать-то некого. Разве Варварушку?
– кивнув головой на дверь, куда только что вышла келейница, молвила Ираида.
– Как можно Варвару?
– тревожно заговорила игуменья.- Нет, уж вы, пожалуйста,
Мне-то как же без Варварушки быть?.. И за мной ходить, и на клиросе в головщицах, и письма какие случатся, все она да она... Без Варвары я как без рук... Коли так, так уж лучше Катерину пошлем: плакальщиц по ней не будет.
– Пухнет вся, матушка, ноги стали что бревна,- возразила Ираида.- По моему замечанью, до весны вряд ли она и протянет... А что хорошего больную послать да немощную?.. От благодетелей остуда, да и ей невмоготу... За псалтырем-то день-ночь стоять и здоровый с непривычки как раз свалится... Как возможно нездоровых читалок в таки люди посылать?..
– И то правда,- согласилась Таисея.- Так как же?
– обратилась она к Ираиде после короткого раздумья.
– Мои речи все те же будут, матушка,- ответила казначея.- Опричь Оленушки, некого... Сама видишь, сама знаешь.
– Ин быть по-твоему,- решила игуменья.- А матушку Арсению за долгое расставанье с племянницей маленько повеселю: сарафан сошью да шубку справлю. Лисий мех-от, что прошлого года Полуехт Семеныч от Макарья привез, пожертвую на шубку ей. Самой мне не щеголять на старости лет, а матушку Арсению лисья-то шубка потешит... А кого же в Казань-то послать?
– В Казань послать, матушка, некого,- решительно сказала казначея.
– Да... Точно что некого,- вздохнув и покачав головой, молвила игуменья.
– Разве Варварушку?
– проговорила Ираида.
– Я уж сказала тебе!
– вспыхнула мать Таисея.
– Обители бы польза, матушка,- молвила казначея.- Самоквасовы люди богатые, а грехи у покойника были великие... Смолоду, говорят, разбои держал, суда на Волге грабил... Такую душу вымолить не вкруг пальца ниткой обвесть... На деньги Самоквасовы скупиться не станут.
– А нам-то по-твоему без пения быть?
– с жаром возразила Таисея.- Без Варвары на клиросе как запоют?.. Кто в лес, кто по дрова?.. Сама знаешь, сколь было соблазна, когда хворала она... А я-то для вас и гроша, должно быть, не стою?.. А кем обитель вся держится?.. У кого из вас есть знакомые благодетели?.. Через кого кормы, и доходы, и запасы?.. Слава богу, тридцать годов игуменствую - голодные при мне не сидели... Не меня ль уж к Самоквасовым-то в читалки послать?
– с усмешкой она примолвила.
– Напрасно прогневаться изволила, матушка,- с низким поклоном сказала Ираида.- Я только так сказала, к слову пришлось... Твоя во всем воля! Как тебе рассудится, так на собрание мы и положим.
– Другую читалку у Манефы возьму,- после недолгого раздумья молвила Таисея.- У них девиц много, пошлет одну и нас не обидит... Третью долю вклады, не то и всю половину отдаст... Сегодня ж к ней побреду.
* * *
Под эти слова в келью вошли молодой Самоквасов с приказчиком Панкова, Семеном Петровичем.