В лесной чаще
Шрифт:
– У них здесь не принято пить простую воду, это небезопасно. Высока вероятность заражения холерным вирионом, это такой микроорганизм, являющийся возбудителем тяжёлого инфекционного заболевания, как правило, это брюшной тиф.
Они покинули кофейню, дополнительно оставив владельцу заведения некоторое вознаграждение и профессор попытался объяснить ему, чтобы тот не волновался не о чём. Индус кивал головой соглашаясь с каждым словом Балларда, но Пьер уже прекрасно понимал, что такое поведение здесь было обычным делом, если индусам приходилось общаться с клиентом-европейцем, который щедро платил. Деньги заменяли все лингвистические нормы, однако смысл, передаваемый этим средством, всегда лежал на поверхности. Выйдя из заведения за полчаса до назначенного часа, мужчины не прогадали, им понадобилось двадцать с небольшим минут, чтобы достичь
Улицы почти полностью опустели, но некоторые жители окрестных трущоб продолжали слоняться от дома к дому, предаваясь своему, только им одним понятному, образу жизни. Путники двигались быстро, по возможности скрытно, чтобы не привлечь к себе внимание местных. На каком-то интуитивном уровне Пьер понимал, что дневное показное радушие индусов по отношению к иноземцам, теперь, ночью, могло обернуться совершенно иной реакцией. Ему вдруг вспомнился иллюстративный пример из английской истории колонизации северо-востока Индии и той её части, которая впоследствии стала Пакистаном. Англичане, прибывшие в эти территории, обнаружили удивительное архитектурное явление. В наиболее бедных районах города, всякий жилой дом имел минимум два этажа, даже если жилые помещения были только на одного человека или на одну семью. При этом, первый этаж зданий не имел ни окон ни дверей. Входная группа всегда обустраивалась уже на уровень выше и обитатели таких жилищ традиционно поднимались по вертикальной, деревянной лестнице, чтобы попасть в своё жилище. Всё это не могло не удивить иноземцев, но уже первым же вечером их удивление и всевозможные догадки были развеяны реальностью положения дел. Оказалось, что в этой части страны, прирост населения традиционно опережал экономическое развитие, а распределение ресурсов, традиционно, складывалось в пользу очень ограниченного круга лиц. И местные правители нашли выход, объявив «час ночной индульгенции», когда одни бедняки, могли безнаказанно, под покровом ночи, врываться в дома к соседям и убивать их, присваивая себе любое имущество. Разумеется, всё это дозволялось делать лишь в течение определённого времени по ночам, но эффект оказался столь сильным, что население стало сокращаться, и вся социальная энергия была направлена внутрь своего же социума, где бедняки боролись друг с другом, а не с теми, кто создавал для них подобные условия. В результате, появилась традиция строить дома таким образом, чтобы по наступлению позднего вечера, можно было попросту поднять лестницу и головорезам было бы не с руки пытаться проникнуть в труднодоступное жилище. Вскоре этот пример распространился, и большое количество домов стали строиться именно на таком принципе.
Пьер поверить не мог, что вот наступил день, когда отголоски подобных историй он наблюдал воочию, а не со страниц географических журналов.
Миновав очередную улочку, мужчины очутились на прямой дороге, мощённой прямоугольными камнями, выводящей к порту.
– Нам нужно дойти до порта и затем пройти ещё около четверти мили вдоль берега, там будет катер Арнава. – шёпотом сказал Баллард, и мужчины сами того не заметили, как перешли на ускоренный шаг.
Переговоры, ради которых его сюда отправили, так и не состоялись. Пьер размышлял по пути о том, чем могли быть заняты мысли его руководителя и некоторых коллег в эти дни. Во всём известном ему до этого путешествия мире теперь царил праздник и повинуясь отчасти традициям, отчасти банальному конформизму, люди пытались заставить себя поверить в то, что они действительно наслаждались своей жизнью. Но если в этом стремлении ещё можно было найти отблески рациональности, ведь надежда, хоть и мнимая, часто выступает едва ли не единственным двигателем человеческой жизни, то куда отвратней выглядело притворство людей, которые разменяли уже несколько десятков лет своей жизни и продолжали делать вид, будто бы им действительно верилось, что смена календарных дат способна привнести в их существование что-то новое. Пьер сам, долгое время, оставался одним из таких людей, и теперь он с особой остротой понимал, как сильно отличалась реальность от той мнимости, что существовала только лишь в коллективном сознании жителей крупных городов благополучных стран. Это могло казаться ещё более странным, что чем более неожиданный оборот принимала текущая ситуация, тем менее Пьеру хотелось даже думать о том, что у него ещё не так давно была возможность вообще избежать всей этой истории.
Двигаясь вдоль
В какой-то момент, впереди себя, мужчины увидели несколько ярких вспышек. Это были две короткие вспышки, после которых последовала пауза, затем уже три вспышки пронзили тьму в том же самом месте, источник необычного явления находился на самом берегу. Баллард остановился, и Пьер последовал его примеру. Было видно, что профессор имел слабое представление о том, чем могло быть это непонятное явление.
Последовало четыре вспышки, затем пауза. Затем ещё пять вспышек и такая же по своей продолжительности пауза. Было ясно, что кто-то посылал сигналы, выполняя роль маяка.
Переведя дыхание, профессор пошёл вперёд, и Пьер последовал за ним. В какой-то момент вспышки прекратились и сквозь спокойный шум волн, послышался звук, которого Пьер никак не ожидал услышать. Это были характерные фырканья лошадей. Затем раздался мужской голос, кто-то говорил на хинди, адресуя короткие, отрывистые фразы наподобие команд.
Наконец, когда они приблизились достаточно, для того, чтобы различить очертания катера, им в лицо ударил яркий луч света. Опёршись одной ногой на край борта, стоял высокий мужчина, худощавого телосложения, с характерными для индуса чертами лица. Его чёрные, кудрявые волосы были отпущены до некоторой длины и собраны специальной чёрной лентой так, чтобы локоны не падали на глаза. Мужчина держал в руке мощный прожектор и направлял его луч прямо на Балларда.
К удивлению Пьера, мужчина на катере сразу же заговорил на английском, что свидетельствовало о его опыте ведения дел с иностранцами.
– Ты говорил, что будешь один! Кто этот второй, позади тебя?
Профессор обернулся к Пьеру, затем вновь посмотрел на Арнава, прикрывая свободной рукой глаза.
– Это мой компаньон, он работает со мной, всё в порядке.
– Всё будет в порядке, когда ты расплатишься за хлопоты, которые мне пришлось пережить, добывая для тебя этих кляч.
Пьер понял, что его наблюдательность не подвела его, в катере действительно было лошади. В ответ на реплику Арнава, Баллард рассмеялся и поспешил на борт. Всего, на борту, под сооружённым навесом было четыре животных, одна кобыла и три жеребёнка, все одной масти. Животные переминались с ноги на ногу и то и дело фыркали, очевидно, им было непривычно находиться на плавательном судне.
– Отлично! Очень хорошо! – констатировал Баллард, буквально ощупывая животных, словно убеждаясь, что они были настоящими.
– Обычно при выборе клячи, – заметил Арнав – проверяют её зубы, а ты их по шерсти судишь.
– У меня не будет времени сожалеть из-за состояния их зубов, Арнав. То, что ты достал, великолепно подходит нашей миссии.
– Стало быть, я жду своё вознаграждение. – заявил индус.
– Не раньше чем мы сойдём на нужный нам берег. – отрезал Баллард, очевидно воодушевившись наблюдаемыми условиями.
Арнав ухмыльнулся и пробормотал что-то едва различимое для слуха иностранца, для которого хинди не был родным языком.
Мотор катера взревел, и Пьеру показалось, что было не вполне разумно устраивать такой шум в ночной час, но Арнав, разумеется, знал лучше. Судно помчалось в направлении, выставленном на электронном навигаторе, которым пользовался владелец катера. Пьер был несколько удивлён, когда увидел, что вся его работа индуса строилась на современных технологиях и принципах. Из-за периодических качек, жеребята издавали тревожное ржание и жались к кобыле. Баллард, наблюдая за подобной реакцией животных, только довольно улыбался. Затем, заметив, что Пьер недоумевал, пытаясь понять, что именно вызывала у профессора подобную реакцию, Баллард объяснил:
– Видишь как в случае чего к ней жмутся? Это указывает на их родство, ну в смысле, что жеребята от этой кобылы.
Пьер пожал плечами, он всё равно не понимал, почему это должно было вызывать у профессора такой восторг.
– Я опасался, – объяснял Баллард, и ему приходилось пригибаться к Пьеру, чтобы тот мог слышать его слова через шум мотора и плеск разрезаемой катером воды – что владельцы животных могли подсунуть Арнаву жеребят другого помёта, а для нашей задачи родство животных – критичный фактор!