В лесной чаще
Шрифт:
Пьер пожал плечами, понимая, что спорить с Баллардом было бессмысленно и небезопасно.
Приготовления длились совсем недолго и вскоре мужчины уже были заняты тем, что спускали животных на берег. К удивлению обоих мужчин, кобыла и жеребята довольно бойко сошли на берег, очевидно, они уже успели устать от длительного стояния в замкнутом пространстве отведённого им места на катере. Если кобыла вела себя довольно спокойно, то жеребят пришлось удерживать за поводья, так как они принялись резвится, разбрызгивая воду, вспенивая её частыми ударами копыт.
Баллард приспособил специальные крепления на кобыле,
Вопреки предупреждению, полученному в своём сне, Пьер теперь шёл по выезженной лучами солнца земле глядя на свою тень, которая стелилась по горячей поверхности высушенной почвы. Этому тёмному контуру, повторяющему в точности все его движения, не было ведомо то гнетущее ощущение, которое не покидало Пьера. Он то и дело поглядывал на Балларда, который не выпускал из рук карту, периодически сверяясь с ней. Бумажная карта была уже сильно измята и местами протёрлась насквозь, а теперь, из-за жары, пот с лица профессора, крупными градинами падал на исчерченную линиями поверхность. Баллард всякий раз пытался поскорее смести влагу с изображения, и местами ему удалось размазать наиболее яркие отметки.
Пьер несколько раз спрашивал, насколько профессор бы уверен относительно выбранного направления, и Баллард отвечал, что сомнений у него не было. Каждый свой ответ, Баллард сопровождал рекомендацией Пьеру не тратить силы понапрасну и не переживать. Кроме того, как говорил Баллард, необходимо было избегать длительной экспозиции открытых участков тела солнечным лучам. Можно было легко получить ожог, или тепловой удар.
Путники имели при себе достаточное количество воды, чтобы обеспечить свои нужды на два дня, при условии соблюдения строго режима потребления жидкости. Этот режим разработал сам профессор и согласно ему, необходимо было делать по одному-двум глоткам воды каждые пятнадцать-двадцать минут если мужчины шли.
Пьер наблюдал за тем, какая растительность обитала в этой местности. Растительный мир был представлен убогим кустарником, листва которого имела зачаточное состояние. Предпочтение здесь уделялось плотному, прямому стволу, очевидно, на манер кактусов, в таких стволах могла накапливаться добываемая из-под земли жидкость.
Пьер спросил Балларда, почему они не рассматривают данные растения в качестве альтернативных источников жидкости и профессор объяснил, что проведённые им исследования образцов, добытых при прошлой экспедиции на остров, выявили наличие в жидкости этих растений вещества, которые могут воздействовать на организм человека как токсины, вызывающие судороги.
Для того, чтобы поддерживать лошадей, вода тоже была припасена, но Баллард признался, что
Вскоре впереди показались горы, ставшие целью экспедиции. Пьер, завидев место назначения воочию, испытал некоторое удивление. Под термином горы он традиционно понимал природные сооружения, возвышающиеся над землёй на несколько сот метров, на протяжении которых происходит поэтапная смена флоры, в зависимости от того, на каком уровне находится тот или иной сегмент горы. Однако, горы на безымянном острове представляли собой скорее высокие холмы. Они были покрыты всё той же выжженной почвой, которая расстилалась повсюду. Один холм был повыше другого, и его вершина чем-то напоминала вершину усечённого конуса.
Когда Баллард заметил, что Пьер уставился на холмы, он заявил, что они были уже близко к месту назначения.
Гораздо большое удивление Пьера вызвало обнаружение небольшого палаточного городка. Уж чего-чего, а этого он не ожидал. Это был небольшой лагерь из пяти палаток среднего размера, одна из которых едва завалилась набок. Палатки, снаружи, были покрыты слоем пыли и даже беглого взгляда оказывалось достаточно, чтобы понять, что в этом лагере никто не обитал.
– Это место нашего прошлого стойбища. – заявил Баллард – Животные смогут здесь отдохнуть и укрыться от солнца.
Пьеру пришлась по душе идея предоставить лошадям отдых, из-за их анатомических особенностей, они намного хуже переносили местные условия. Сам мужчина тоже был бы не прочь отдохнуть, но когда он и Баллард разместили кобылу с жеребятами под сооружённый из повалившейся палатке тент, профессор сказал, что им вдвоём предстоит ещё совершить вылазку к холмам.
Вполне вероятно, что та степень усталости, которую испытывал Пьер, заставила бы его возразить профессору и предложить сперва отдохнуть, но Баллард пообещал, что эта вылазка послужит финальным аккордом путников перед тем, как они преступят к самому главному – извлечению золота.
Пьер по-прежнему не понимал, как это будет возможно, за неимением какого либо инструмента. В конце концов, мужчины оставили все лишние вещи в лагере, и пошли дальше.
– Могу я спросить тебя, о чём ты думал весь этот путь? – задал вопрос Баллард, искоса поглядывая на Пьера, пока они шли в направлении холмов.
– О многом. – ответил Пьер, даже не удостоив профессора взгляда, понимая, что тот всё равно услышит его – Главным образом о том, как протекает наша жизнь и как мы можем её изменить.
– Эти глупцы, в основном, полагают, – говорил Баллард, очевидно ссылаясь на индусов – что судьбу нельзя изменить. Что человек умирает там и тогда, когда ему это определено.
Пьер улыбнулся.
– Мне кажется, они заблуждаются, но я бы не стал называть их из-за этого глупцами.
– Отчего же? Ты же понимаешь, что мы с тобой здесь, в километре от золота, которое исторгается на поверхность этой земли, в то время как люди, которым эта земля принадлежит, не решаются даже протянуть руку, уверовав в свои собственные иллюзии.