В львиной шкуре 2
Шрифт:
— Правда, большинство мужчин не лучшего вида…
— А что так? — снова напрягся Черныш.
— У людей отсутствуют носы и губы. Побывали бедняги в руках палачей…
— Так, а вот это ты мне брось! Никакие не бедняги! Каждый! Запомни, каждый по прибытию должен чувствовать, что здесь его ждали, как родного. Всем найдём достойную работу! Пусть видят, что человека оценивают по делам, а не по физическим данным.
— Хорошо, — кивнул Бурков. — А от себя добавлю… То место, куда они первоначально прибудут, нужно заранее обеспечить всем необходимым и особенно продуктами питания, которые богаты витаминами. А то люди, "гуляя" по пустыне, помрут ненароком.
— Абсолютно правильно!
ЧАСТЬ II. Пути-дороги
Глава 1.
Весенне-летний вояж по землям Руси для Константина оказался очень познавательным, правда, ещё и утомительным. Познавательным в том плане, что в книгах по истории кроме войн ничего толком не писали. Да и о войнах, по большому счёту, писали в основном чушь. Если бы Афанасий Никитин не просветил его в своё время о жизни русских городов и их государственном устройстве, то адмирал бы точно рехнулся. Например, оказывается, не только Новгород считался вечевой республикой, но и многие другие города… Тот же Псков, который посольству довелось проехать. Так же Константин узнал, что Ливонский орден находится у Пскова в данниках, а Москва выступает третейским судьёй и следит за исполнениями этих обязательств. Хотя это не мешает рыцарям и псковичам время от времени устраивать вылазки друг к другу с целью поживиться за чужой счёт. А так как Левонский орден граничит с Литвой и тоже имеет выход к Балтийскому морю, то автоматически становился одним из вероятных противников, ибо ЮАР заключила союз с Москвой. Но почему с Москвой??? Можно же было его заключить с Новгородом… Тоже русский город… Но, во-первых: если бы узнали (а это бы узнали), что республика крутит с кем-то шуры-муры, то возникла бы масса ненужных осложнений для будущих деловых контактов. А во-вторых: Новгород был обречён… Да, когда-то он представлял грозную силу и ещё за двести лет до походов Ермака новгородские ушкуйники ходили в Сибирь и обкладывали данью местные племена. Но сейчас… Несмотря на богатство, у города даже не имелось профессиональной армии, а олигархическая верхушка всё никак не могла поделить власть между собой. В общем, рано или поздно должен был прийти ХОЗЯИН. Многие, не считая Москвы, облизывались на этот лакомый кусок.
Так же Константин узнал, что у церкви есть свои тюрьмы, стражники и воины, которые князьям не подчиняются. А одежда церковных иерархов выглядит совсем не так, как мы себе её представляем. В основном они ходили в суконных однорядках и зачастую мало чем отличались от бояр.
Дальше — это дороги. Они были. Мало того, имелась ямская служба. Срочные новости доставлялись очень быстро. Например, от Новгорода до Москвы (700 вёрст) максимум за неделю. Конечно, в привычном понимании для человека XXI века такие дороги автострадой не назовёшь… Всего лишь просёлочный путь шириною в две-четыре телеги, а то и в одну… По чьим землям он проходили, те и следили за его состоянием. Одни гравием облагораживали, другие гати выкладывали, третьи песочком обсыпали… Всякое было. Вот дорога и утомила Константина больше всего. Не потому ли бывший обладатель лихого байка выбрал стезю моряка? Видеть наполняющиеся ветром паруса, чувствовать, как корабль режет морскую волну, ощущать капельки брызг на лице… и покорять, покорять бесконечные дали… А тут привередливая коняга с непонятными фантазиями в голове и дьяк Курицын, который над тобой посмеивается. Ну не приучен адмирал к седлу, как и вся его корабельная команда. Поэтому по большей части все едут на телегах, "наслаждаясь" дорожной пылью и скукотой… Чтобы хоть чем-то занять себя, Константин мысленно составлял психологические портреты своих спутников, рядом с которыми вынужден проводить долгие часы. Смотрит он на средневековых людей… Дети! Ей, Богу, дети! Подростки… Сплошной максимализм, да куча эмоций… То верят всему, то ради какой-то ерунды готовы биться насмерть, а ещё масса ритуалов и условностей… Хотелось с невестой поговорить один на один — не вышло! Рядом мамки-няньки, духовный наставник и сам князь Михаил Андреевич Верейский, который решил проводить дочь до самой Колывани (она же Ревель, она же Таллин).
— Дерьмо у вас — телеги, Фёдор Васильевич и кареты, кстати, тоже, — высказался адмирал посольскому дьяку.
— Тебе
— Так ведь ходит, тварь такая, неправильно!
— Как это — неправильно? — удивился боярин.
— Она о седоке должна думать, чтобы ему ехать удобно было. А она о чём думает?
— О чём?
— Как бы лишить меня самого ценного…
— Это чего же?
— Моего мужского хозяйства! Мужененавистница она, Фёдор Васильевич.
— Гха-гха-гха-гха!!! — выдал боярин и ехавшие рядом дружинники.
— Нее, дон Константин, с тобой не соскучишься, — отсмеявшись, ответил Курицын. — То анекдотами всех уморишь, то затею какую-нибудь придумаешь… Одно плохо, бражник ты никудышный…
— Зато вы хорошие бражники, — усмехнулся адмирал, — перепьётесь, а потом вам дурь разная в голову лезет. Отсюда и верите в бесов и прочую нечисть…
— Хочешь сказать, что их не существует? — с сомнением поинтересовался дьяк.
— Фёдор Васильевич, помнишь, я тебе о миражах рассказывал?
— Помню, — кивнул тот.
— А ещё есть галлюцинации. Например, языческие волхвы кушают дурман-траву, а потом им разные видения мерещатся, которые они своим соплеменникам выдают за небесные откровения. Здоровому и трезвому человеку кошмары в голову не лезут. Хотя…
— Ну-ну, говори…
— С невестой рядом, что за ведьма сидит? Почему я один на один не могу поговорить с Анастасией Михайловной?
— Так ведь неположенно…
— А глупости и страшилке молодой девице рассказывать положено? Эта бабка сама ходячая галлюцинация… Скажи, что она станет делать у нас в стране?
— Рядом с Анастасией Михайловной будет…
— Фёдор Васильевич, не будет!!! Императрица не должна верить в страхи и сказки. Ей людьми предстоит управлять, а не бабулек слушать. Вон, от моего салюта пол Москвы в штаны наложило, а ведь всего лишь зелье огненное и немного искрящегося металла… Господь Бог знания даёт, а дурачьё всё на бесов сваливает. Поэтому, чтобы пореже с бесами встречаться, я и стараюсь вести трезвый образ жизни.
Дьяк на эти слова только пожал плечами, хотя во многом был согласен.
— Кстати, — продолжил адмирал, — слышал я, что бывали случаи, когда воин выпивал много хмельного и от этого умирал…
— Бывало, бывало, — подтвердил Фёдор Васильевич.
— И что такую смерть считают даже почётной?
— Ну, так, — развёл собеседник руками.
— То есть, самоубийство — это почётная смерть? — мрачным тоном изрёк Константин.
— Э-э… — растерялся дьяк от такой постановки вопроса…
— Вот тебе и "э-э"!
— Так ведь Иван Васильевич запретил немецким негоциантам торговать хлебным вином…
— И что, в народе меньше пить стали?
— Так что же теперь, совсем что ли запретить? — с явным сожалением поинтересовался боярин.
— Запрещать нельзя! А вот учить, как пить правильно, нужно! А ещё меру знать… Господь Бог дал человеку голову не для того, чтобы через неё в себя бражку ковшами вливать. Головой думать надо!
— Ну, да, ну, да, — покачал головою посольский глава.
— Кстати, далеко ещё до Колывани? Больше месяца уже едем!..
— Через пару дней должны быть на месте.
Колывань Башлыкову понравилась. Красивый, расположенный на холме, каменный город. Мощённые булыжником улицы, шпиль церкви святого Николая и пики католических соборов, крытые красной черепицею крыши домов и запах моря, по которому так соскучился Башлыков… Зато не понравилось надменно-хищническое лицо католического епископа Бернхарда фон дер Борха. Так и думалось, что этот улыбающийся тонкими губами "святоша" выкинет какую-нибудь подлянку. С чем-то похожим адмирал столкнулся в Дерпте — тоже принадлежащий Левонскому ордену город, в котором посольство останавливалось до этого. К тому же Башлыков узнал, что четыре года назад в Дерпте произошёл русский погром. На Рождество православная община совершила обряд водоосвящения и крестный ход на реку Амовжу, после чего возвращалась обратно. Тут-то и напали на беззащитных людей католические фанатики под предводительством бургомистра Юрия Трасоголового. Священник Исидор, а вместе с ним семьдесят три человека, включая женщин и малолетних детей, были зверски убиты и брошены в прорубь реки.