В любой гадости ищи свои радости

Штаний Любовь В.

Вот зомбя полосатая! От возмущения я почти зарычала, но сдержалась, напомнив себе о совести. Я тут перед ним распласталась, как лишайник по бревну, а он ещё издевается! Врезала бы копытом промеж глаз, да… Собственно уже врезала, хоть и не копытом… Потому…

Сдержаннее надо быть, родная, сдержаннее. Если б не твоя истеричность, так и не грела бы брюхом мёрзлую землю. А ещё в сторону белобрысой стервы хвостом махала! Типа та психичка неуравновешенная и всё такое. Сама не лучше! И не фиг на зеркало пенять, коли рожа крива.

И,

кстати, земелька-то действительно ледяная. Так и цистит можно влёт заработать. Интересно, а у лошадей бывает цистит? С другой стороны, учитывая уже пройденное, мой копытный организм на удивление стоек. Падения с высоты, ночёвки на свежем воздухе, купание… Брр… Ещё и питание для кобылы не совсем адекватное.

Может, богиня постаралась? Должна же она была хоть какие-то бонусы предоставить, раз сочла такой вид необходимым для неизвестной миссии? В любом случае покрываться изморосью ради эксперимента совсем не улыбалось.

Я глухо заворчала, покосившись на всё ещё пребывающего в ступоре горбуна. Нет, чего он резину тянет?! Что я ему, фантик, под ногами валяться? Может, для ясности шашечки на лоб пришпандорить?! Впрочем, кажется некоторые гниющие товарищи начали потихоньку шевелить мозгами.

— Эм…

Гениальное изречение! А какое глубокомысленное!

Алехандро медленно, словно к скалящейся псине, протянул ко мне бирюзовую ладонь. Я окаменела, глотая отвращение. Господи, лишь бы не вырвало! Я заслужила, конечно, но…

Пожалуйста! Зажмурившись, сосредоточилась на дыхании.

Шкуры неуверенно коснулась тёплая ладонь. Я против воли вздрогнула, но стиснула зубы и запретила себе шевелиться. Если не вспоминать про обладателя руки, даже не противно. Ну, почти…

Ладонь прижалась чуть плотнее. Погладила по шкуре у лопатки. Почти приятно даже. Господи, если бы вонючка не был такой… такой вонючкой! Насколько проще было бы пребывание в этом мире, а?

Да уж ‘Ромео, как мне жаль, что ты Ромео!’. То ещё сравненьице…

Представив себе, как Алехандро томно взирает из-под балкона на юную Джульетту, фыркнула и едва удержалась, чтобы не заржать в голос. Нет повести печальнее на свете, чем повесть о седой, как лунь, Джульетте! Бедная девочка от одного взгляда на гниющего поклонника надо-олго перестала бы мечтать о романтических отношениях.

А вот мне не только лицезреть горбуна придётся, но и на себе везти. Я вздохнула. Сама виновата.

Нагадила? Устроила полудохлику убогому сотрясение черепной коробки? Значит должна искупить вину. Для сотрясения мозга, наличие оного, как это ни парадоксально, не обязательно.

И вообще, если уж мне так погано, пусть хоть кому-то будет от этого хорошо. Раз уж, кроме нас с Алехандро, вокруг никого, почему бы и не зомбику? Тем более ему не только от меня, но и от судьбы неслабо прилетело. С такой-то ‘очаровательной’ внешностью… А отвращение… что ж, ради такого дела перетерплю, не переломлюсь.

Под

давлением всколыхнувшейся совести я упорно занималась аутотренингом. Приучала себя к мысли, что нечто гниющее и далеко не эстетичное будет в ближайшее время не только находиться рядом, но соприкасаться с моей лошадиной шкуркой. Так вот, вонючка, похоже, занимался примерно тем же.

В смысле пытался свыкнуться со мной. Угладил всю почти! Хорошо хоть морды не трогал. А вот по спине и бокам микробы свои и бациллы (или что там у него) размазал щедро. Так сказать ‘распределил равным слоем’. Нетопырь под майонезом! И ведь не рыпнешься — сама виновата.

Хотя кое-что и при этих обстоятельствах можно было записать в столбик с ‘радостями’. Во-первых, уродец уже почти не вонял. Ну, это если сравнивать с тем, прежним, бьющим наповал амбре, которое было до проведения ритуала, превратившего моего спутника в радужную фантасмагорию. Во-вторых, прикосновения Алехандро оказались по-человечески тёплыми и совсем не противными. Если не думать, конечно.

В третьих, даже если подцеплю какую-нибудь заразу от этого ходячего источника инфекции и мечты паразитолога, есть шанс выжить. Пока ещё не угасла надежда вернуться в своё собственное, двуногое и двурукое тело. Вряд ли травмы и болячки одного отразятся на другом. Организме, имею в виду.

Ну, и в четвёртых… Я покосилась на горы. Они были так близко! Возможно где-то там, именно в этих горах, смогу найти Эйара. Кровь прилила к несуществующим сейчас щекам, и я мотнула головой, отгоняя неуместные воспоминания.

При всей своей непоследовательности, богиня наверняка не просто так мне показала воина. Она явно была в курсе куда мы с Алехандро идём. Не удивлюсь, если и цель путешествия не была для блондинки секретом. Может, моя задача как-то связана с этим горами и голубоглазым брюнетом? Раз уж мучительница обмолвилась о том, что я на правильном пути?

В любом случае, найти Эйара стоило. Конечно, в этом теле о полноценном общении не могло быть и речи. Даже найди я мужчину, так легко и жарко переступившего через все мои комплексы, выделываться перед ним в этом вот копытном виде точно не стала бы. Глупо, бессмысленно и унизительно.

Но угрозы богини нельзя не брать в расчёт. Окровавленная рубаха, рукоять ножа, торчащая из груди, и слепой мёртвый взгляд убитого брюнета я не забыла. Блондинка говорила, что… Независимо от обстоятельств, я не могу позволить, чтобы Эйар погиб. Таким грузом на совести жить нормально просто невозможно.

Спустя минут десять горбун наконец-то поверил в реальность привалившего счастья в виде готовой почти на всё кобылы и споро погрузил на меня нашу поклажу.

Я лежала, хотя так и подмывало смалодушничать — встать и позабыть о седоке. Нет уж! Умерла так умерла! Если вот так менять собственные решения, и глазом моргнуть не успеешь, как маятником заделаешься.