В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 3
Шрифт:
"Нам придётся расторгнуть помолвку и расстаться. И это не шутка и не временная мера моей спонтанной прихоти. Поэтому я и избегала все возможные контакты прямого общения с тобой… Мне надо было всё обдумать – все За и Против…"
"Ты либо чего-то там наглоталась, либо спутала реальность со своими творческими фантазиями. Ты вообще слышишь, что ты, твою бл*дь, несёшь? Я вообще ни х*я не понял из того, что ты только что мне сказала! Ты сама-то поняла? Ты себя слышала?"
Один из главных признаков, что Брайан Степлтон на взводе и на максимальном пределе – он начинал использовать весьма обильное количество нецензурных слов и, надо сказать, не всегда к месту. И это было наименьшей отрицательной чертой в его характере, хотя временами довольно пугающей.
"Я знаю, это звучит
"Нет, Эллис! Нет! Это звучит, еб*ть как всё предельно ясно! И особенно сейчас! СЕЙЧАС!" – последнее слово он буквально прокричал, накручивая себя бешеными рывками до угрожающего для всех предела. А я ни черта не могла с этим поделать. Ни успокоить, не сделать что-то реальное и действенное. Я же столько до этого разрывала отношений с другими мужчинами… Или раньше было проще из-за того, что ни с кем из них я не затягивала встреч дольше чем на пару месяцев (максимум на три)? Только как моя теория вязалась, например с тобой, да ещё и спустя 10 лет?
"Кто он? И как долго вы занимались этим за моей спиной? Ты поэтому приняла это гребаное предложение от Глобал-Вижн? Появилась возможность сбежать к нему прямо в Леонбург и уже больше не шифруясь устраивать свои рандеву в открытую?" – честно говоря, я уже и не помнила, предвидела ли я до этого подобный разворот разговора и что именно творилось в моей голове в те ненормальные микросекунды. Я пыталась вспомнить те дни, в которые светилась вместе с тобой на публике и которые могли попасть в виде любительских снимков (а то и целых видеозаписей) с чьей-то легкой руки на страницы интернет-таблоидов? Или пыталась определить, в чём конкретном меня мог обвинить Брайан? Если он тогда и тыкал наугад пальцем в небо, то слишком уж идеально попадал точно в цель с каждого необдуманного выстрела. Кроме, пожалуй, одного единственного факта – я не встречалась с тобой у него за спиной до своего переезда в Леонбург, как и ни с кем-либо другим. А значит, грубо говоря, все его предположения должны были рассыпаться вдребезги при первом же столкновении с реальными данными… но только почему-то не рассыпались и не встречали на своём пути никаких оборонительных препятствий. Я не хотела защищаться. Потому что он был сейчас прав, как никогда. И за то КАК я ему изменила (и изменяла до сих пор!) было слишком мало столь красочных словоизлияний на мою голову. А, главное, за то, что я не испытывала никаких угрызений совести по поводу всех своих измен! Вот только сама ситуация от этого легче не становилась.
"Я не смогу с тобой говорить, если ты будешь продолжать в том же духе…"
"Что продолжать, Эллис? ЧТО? И о чём нам с тобой сейчас говорить, если ты уже давно за нас всё решила? Или ты думаешь, нам есть что обсуждать ещё?.. Я… я… Бл*дь!.. Еб*ть тебя в жопу!.." – это было последнее, что он тогда сказал, перед тем, как отключить и связь и свой телефон. Я пыталась в тот день чуть попозже набрать его номер, но ничего не получалось. Ничего. Несколько частых гудков, заканчивающихся сообщением приятного женского голоска о том, что данный абонент (увы) находится за зоной конкретной сотовой связи.
Ощущение, что этот разговор изначально пошёл не по той колее и оборвался совсем не тем финальным аккордом, на который я рассчитывала ранее, преследовало меня ещё довольно долгое время. На поставленную жирную точку в наших с Брайаном отношений это мало чем походило, вернее сказать, совершенно не походило. Оно вообще ни на что не походило! Разве что на очень бурную ссору с призрачным многоточием.
И, похоже, ты был прав, когда говорил, что я выбрала не самое подходящее время для данной беседы. Волнение, связанное с негативной реакцией Брайана на мои слова, всё-таки подрезало мои собственные нервы и воскресило забытые по этому поводу страхи. Я так и не успела сказать ему, что у меня была внематочная беременность, что это был его "ребёнок" и я чуть было не умерла на руках Дэниэла Мэндэлла-младшего, когда у меня открылось сильное кровотечение в его роскошном лимузине (да-да, того самого гребаного любовника, с которым я встречалась за спиной Степлтона весь этот месяц и о котором думала всё последнее время в нашей с Брайаном постели
Ну, по крайней мере, я выполнила часть твоих требований, как ты и хотел. За конечный результат возможных последствий я не несла никакой возложенной на меня ответственности. Это была всецело твоя идея, не моя!
И думать об этом теперь, спустя первую неделю после пережитой операции как-то не особо-то и тянуло. И тем более рядом с тобой, в твоей квартире, в твоём ошейнике, который ты надел на меня снова без каких-либо предварительных предупреждений, стоило только Лалит Неру покинуть твой дом с окончательным расчетом за её профессиональные услуги. Ты явно посчитал, что его присутствие на моей шее не должно помешать моему быстрому восстановлению и заживлению внутренних ран. Не знаю почему, но я и сама не испытала по данному поводу каких-либо эмоциональных встрясок. Будто все последующие дни только подсознательно и ждала этого момента и готовилась к нему заранее. А возможно даже и хотела! Как ещё одно неоспоримое доказательство твоим обещаниям, что ты не собираешься отказываться от меня и терпеливо ждёшь моего быстрого выздоровления как никто другой в этом мире.
Неужели я могла когда-то думать о каких-то иных вариантах твоих заранее обдуманных и давным-давно принятых решениях касательно моего будущего подле тебя? Это же был ТЫ! Дэниэл Мэндэлл-младший, выждавший десять лет собственной жизни, чтобы в один прекрасный день загнать в свою безупречную ловушку наивную дурочку Эллис Льюис! И какая-то операция по удалению несовместимого ни с чьей жизнью патологического эмбриона из моей фаллопиевой трубы явно не могла изменить твоих намеченных планов и далеко смотрящих взглядов на мой счёт. Ну может быть только отсрочить их ещё на один месяц. Но что такое для тебя месяц по сравнению с десятью годами откормки твоего внутреннего зверя твоей же рукой особым сортом нестандартной ненависти?
Или я наивно думала, что эта операция и тот твой первый приход в мою палату и вправду могли резко всё изменить? Изменить тебя? Твоего чуть присмиревшего зверя? Серьёзно?.. Или твою тьму, пожиравшую тебя изнутри все эти годы и отравлявшую своим токсичным ядом чёрного бессмертия твою кровь, сердце, чувства и мысли? Перекроившую до основания сущность Мэндэлла-младшего – изменившую до неузнаваемости МОЕГО ДЭННИ?..
Я ведь встречалась с тобой в Эшвилле всего ничего, какой-то ничтожный месяц… а с ней ты прожил практически всю свою сознательную жизнь! Неужели у меня были хоть какие-то шансы?
Да, между нами тянулась та самая тончайшая красная нить необъяснимо крепкой связи, между нашими сердцами, сплетенных воедино нервов чувств, эмоций и сознания. Но на фоне этого абсолютного мрака и убийственной черноты из сплошной боли, ненависти и твоей сверх контролируемой ярости она просто терялась и меркла, как будто её вообще там не было! Я сама там терялась и тонула за считанные мгновения, не понимая, что там делать, куда двигаться и как идти. И я до смерти её боялась! До сих пор! Даже сейчас.
Даже когда ты резко остановился и прекратил прессовать меня своими излюбленными пси-манипуляциями, дав временную передышку и ложную надежду на нечто большее. Было ли это твоим очередным просчитанным действием или ты на самом деле испугался за свою почти сломавшуюся игрушку? И в данном случае я действительно терялась перед возможными последствиями, не представляя, что меня ожидало в самом ближайшем будущем. Или что было хуже – твоя беспощадная жестокость, изощренная ненависть с идеально вымеренными ударами или несколько дней щедрой заботы, запредельной нежности и завышенного внимания от самого ласкового и любящего Хозяина? Показать мне обратную сторону подобных отношений, чтобы в один из прекрасных дней выбить из-под моих ног когда-то столь твердую и надежную опору, забрать то, что никогда мне в сущности и не принадлежало… лишить единственного, за что я ещё могла держаться, верить и надеется – лишить надежды на твоё возвращение…