В любви и боли. Противостояние. Книга вторая. Том 3

Владон Евгения

Это было невероятно, но ты и вправду меня целовал, потому что так мог и умел целовать только ты! И никогда ещё твой поцелуй не казался настолько глубоким, чувственным и реальным. И мне было ничтожно мало, до парализующей боли, до разрыва сердечной мышцы мало и недостаточно. Равносильно тому, как получить всего несколько глотков чистого воздуха, когда от нехватки кислорода у тебя вот-вот откажет мозг, взорвутся лёгкие и окончательно померкнет сознание. Слишком мало для того чтобы выжить и слишком сладко, чтобы вспомнить, каково это – умирать за твоими губами, объятиями и тобой!

«Пожалуйста! Только не отпускай! Умоляю! Не бросай меня!» – стонать в бреду, на грани истеричного срыва,

едва соображая, о чём я вообще тебя прошу. Но я хотела этого, потому что иначе, если ты меня отпустишь, я больше не выдержу, у меня попросту не хватит сил. Понимаешь? Я не сумею! Если ты не будешь держать меня, я точно упаду и разобьюсь на смерть, как бы сильно когда-то не мечтала об этом сама.

«Нет! Дэниэл… Дэн! Дэнни… Прошу! Мне страшно! Мне страшно остаться там без тебя!» – я знаю, там темно и оттуда не возвращаются. Может тебе это и удалось когда-то, только не мне! У меня не получится! Я сдохну там без тебя, я стану ничем! Умоляю, только не разжимай объятий… только не дай мне упасть снова…

Наверное, это единственное, что казалось на тот момент самым значимым и жизненно важным, остальное просто исчезло, стерлось в ничто за пределами нашего обоюдного безумия и нас. Я понимала лишь одно – без тебя у меня больше не было ни единого шанса на спасение. Без тебя не будет и меня! Она уничтожит меня, размажет кровавой пылью по своим чёрным зеркалам. Возврата больше не будет! Никогда!

"Я никогда тебя не отпущу… Слышишь? Ты моя!.. Моя, Эллис! ТОЛЬКО МОЯ!" – боже, практически уже свихнуться от этих слов, теряя остатки самообладания и здравого рассудка, потому что дальше начинался самый нереальный кошмар. Дальше мне не оставалось ничего, кроме как с леденеющим от ужаса сердцем ощущать ускользающее касание твоих пьянящих губ, как растворялось в моих трясущихся пальцах осязание твоих рук и объятий… как растворялся ты в чёрном тумане липкой тьмы, накрывшей и окутавшей меня с головой своим плотным и душным саваном. И я ничего не могла при этом сделать, лишь беспомощно хвататься за этот пустой мрак, как за воздух. Абсолютно ничего! Даже закричать…

Господи. Я пыталась, я старалась, я звала тебя, но всё оказалось тщетным. Она накрыла мои глаза и рот непроницаемыми бинтами, затолкала в глотку резиновый кусок тугого кляпа… затянула запястья и щиколотки жёсткими ремнями неразрывных фиксаторов. Вогнала в сердце, в лёгкие и в живот длинные спицы своей раскаленной боли. Моей новой смертельной красной боли.

Нет, нет! НЕТ!!! Не делай этого! Пожалуйста! Не бросай меня! НЕ БРОСАЙ!

Финальная попытка закричать. Провальная и совершенно бессмысленная. Только лишь едва ощутимое скольжение твоих губ по моим, самое последнее и единственное, что заставило меня дернуться из последних сил и… открыть глаза…

…Она ещё шипела, царапалась и дрожала под моей кожей и в каждом гулком ударе сердца, когда я пыталась разлепить веки и наконец-то вырваться из вязкой паутины её гребаного мрака. Но, похоже, моё тело не особо спешило расставаться с её кошмарными объятиями, разве что с жадностью цепляясь за единственное и самое болезненное ощущение – за воспаленную пульсацию на моих пересохших губах. Будто это и вправду был твой поцелуй, твоя осязаемая метка, которую я забрала вместе с собой в реальность из моего же сна. Но разве такое возможно? Чувствовать то, чего никогда не происходило в действительности? Настолько сильно и буквально физически, вплоть до твоего дурманящего вкуса и едва уловимого аромата горькой полыни. Либо я сошла с ума, либо пытаюсь подменить реальные факты на свои больные фантазии.

И почему меня так странно ведет? Я же вроде лежу. Или меня куда-то везут? Голова кружится даже с закрытыми глазами. И чем дальше

я пытаюсь их открыть и пошевелиться (нащупать онемевшими пальцами твои руки?), тем тяжелее мне дается каждая из этих не самых удачных попыток. Оказывается, это не во сне я не могла схватиться за тебя, это моё тело было лишено подвижности, и сейчас я ощущала его свинцовый груз, подобно инородной броне, которую не сбросишь с себя без чужой помощи или нечеловеческих усилий. Ещё и эта сухость во рту со странным металлическим привкусом. И сознание плавает с нечеткими образами чего-то мутного и постоянно ускользающего, будто подстраивается под моё зрение, такое же смазанное, туманное и расплывчатое. Вроде что-то даже вижу – серые стены с золотисто-жёлтыми горизонтальными полосами то ли света, то ли отражающихся от них лучей, но никак не могу понять, почему они именно такие. И почему мне всё ещё страшно, словно я и вправду боюсь вспомнить? Вспомнить что?

А я должна что-то вспомнить? Я даже не уверена проснулась ли я.

– Мисс Льюис? Вы уже проснулись? – неожиданно приятный, но совершенно незнакомый женский голос без каких-либо усилий прорвался сквозь недавнюю «толщу» гулкого вакуума. И сразу же боковое зрение задело лёгким движением чьей-то мягкой и очень светлой тени.

Мне бы испугаться, дёрнуться и вскрикнуть, но, похоже, моя координация телодвижений с трезвым восприятием реальности были сбиты не менее, чем на пятьдесят процентов. Как будто я ещё продолжала спать, хотя и осознавала, что это не сон. Просто не было сил восстановить сознание до нужной планки. Но голову я всё же кое-как повернула. Правда всего на немного (тем более делать это было не обязательно).

В этот раз вместе с сильным головокружением к горлу подступила горечь с лёгкой тошнотой. И меньше, чем через секунду большую часть обзора большой и светлой комнаты заслонила молодая женщина в белой форме медсестры. Её круглое восточное лицо сперва показалось едва не чёрным на фоне серо-белых стен и особенно над её белоснежным комбинезоном. Даже белки больших чуть выпученных темно-карих глаз выглядели несколько пугающими в сочетании с её тёмно-бронзовой кожей.

– Как вы себя чувствуете? – не то, чтобы она прямо-таки выпрыгнула неожиданно со стороны и нависла надо мной подобно персонажу из самого жуткого сна, но понимание того, что эта совершенно незнакомая мне женщина прекрасно знала кто я, где я, почему и что со мной произошло доводило моё и без того беспомощное тело в состояние отупевшего овоща.

– А где… Дэн? И… кто вы? – я даже не поняла, как умудрилась задать именно эти вопросы, да ещё и назвать тебя Дэном. Хотя, скорее всего, в ближайшее время за подобную фривольность штрафы мне явно не грозили.

– Меня зовут Лалит Неру, и я ваша личная сиделка, а так же персональный ангел-хранитель на ближайшие дни и возможно даже недели. Ну так как? – почему она так старательно улыбается и разговаривает со мной, как с маленькой девочкой? Да и акцента у неё никакого нет, чтобы выговаривать чуть ли не каждое слово на столь безупречном диалекте северных графств Эспенрига. – Что вы можете сказать мне хорошего о своём самочувствии? И насколько сильно вам хочется сейчас в туалет?

– Я… не знаю! – новая попытка повернуть голову чуть быстрее и резче, чтобы посмотреть в другую сторону комнаты, закончилась тошнотворным головокружением и… несколькими размытыми кадрами из всплывших в памяти эпизодами то ли реальных, то ли привидевшихся во сне событий. – Я… хочу пить… сильно… очень…

А ещё лучше бы закрыть глаза как можно на дольше и вновь провалиться в чёрную пустоту. Там всё это время было так спокойно, никаких чувств и видений. Вообще ничего. Зачем ты туда пришёл и зачем оттуда выдернул?