В любви и на войне все средства хороши! Книга 2
Шрифт:
Я вполглаза наблюдал за ним и не думая что-то отвечать: не хотел разбудить сладко спящую на моих руках женщину. Да и о чем мне беседовать с этим сумасшедшим? Объяснять. Зачем? Оправдываться? Вот еще! Тем неожиданней стало то, что потеряв терпение от моего равнодушия к его обличительным словам, старик взял в руки стоявший до того у стены посох и с силой провел им по прутьям, грохоча на весь каземат.
Со всех сторон послышалось недовольное ворчание и оскорбительные выкрики, правда утихшие почти сразу же, сменившись громким
— Что… что происходит, Рон? — заспанно моргая, Эрин приподнялась у меня на руках и непонимающе огляделась. — Что за шум?
Разбудил-таки, старый хрен, мою девочку! Жаль не дотянуться до него, а то бы быстро мозги вправил, научил, как к людям отдыхающим цепляться со всяким бредом.
— Ничего важного. Бродяга в соседней камере буянит, — прошептал, погладив ее по голове, при этом осторожно, но настойчиво притягивая обратно к себе. — Спи.
Но не успела она снова закрыть глаза, как старикан уже в голос завопил:
— Ни стыда нет, ни совести! В ночь, посвященную Подателю Жизни и Вершителю Судеб вы, недостойные, осквернили свои уста ложью, а сердца — прелюбодеянием!
— Что? — сон слетел с Эрин, словно его и не было. Еле удержал ее, так резко она рванулась в сторону решетки. — Не было такого, старец! Это клевета!
Старец, как же… Старый козел, вот он кто! Стоило тут ночью подобный спектакль устраивать, мешая всем спать и привлекая к себе внимание стражника, дежурящего за дверью.
Вот только бродяга слов Эрин будто бы и не заметил, сгорбившись, отвернувшись и продолжая что-то невразумительно бормотать себе под нос. Принципиально, что ли, с женщинами не разговаривает? Или опять какое помутнение нашло?
Однако мою спутницу это не смутило. Разве что обескуражило слегка. А еще почему-то заинтересовало.
— «Подателю» и «вершителю», — тихо пробормотала она. — Это он про урожай, что ли? Про сегодняшний праздник говорит?
— Понятия не имею, — пожал плечами я, не слишком-то и желая вдаваться в эти подробности.
— Невежды и богохульники! Как смеете вы говорить такое о Всеблагом Вседержителе?! — вновь резко повернулся к нам нищий, вздевая руки вверх и угрожающе потрясая посохом.
Моя спутница от неожиданности сама прижалась ко мне крепче, с немалой долей опаски поглядывая в сторону противоположной камеры. А я попытался хоть как-то успокоить и образумить ее обитателя, спокойно увещевая
— Ты заговариваешься, старик. Сам уже не понимаешь, о ком говоришь! Ложись, проспись и не цепляйся к добрым людям понапрасну. Мы женаты.
— Добрые? Это вы-то, бесстыдники?! Сидя ночью в тюрьме в одной камере, под одним плащом и занимаясь под оным всякими непотребностями? При этом, даже не будучи осененными священными узами брака! Думаешь, не вижу… не знаю? Нет у вас брачной татуировки! И не было никогда, обманщик!
И вот тут я почувствовал, как у меня лопнуло терпение. Точнее, в душе-то я оставался на диво спокоен, зато моя
— Да мы для этого и приехали сюда! Просто не успели провести обряд. А в душе моей Рина давно уже жена мне!
Сказал, и сердце екнуло странно.
Смешно просто! Пора прекращать уже весь этот балаган, тем более, что лишнего внимания стражников я не жаждал. А нам уже не раз стучали в дверь, что-то неразборчиво ворча из-за толстой створки. Не хватало еще, чтобы, раздраженные криками из камер, они нас утихомиривать пришли.
А старика вцепился, как клещ и глазками своими, из под кустистых бровей поблескивающих, буравит.
— Значит, любишь ее?
Пришлось подыгрывать дальше, спасая легенду:
— Люблю!
— И женишься что ли? — вот приставучий попался!
— Женюсь!
— Ну, смотри, сынок, ты сам это сказал, — вдруг совершенно другим, спокойным голосом произнес старик. — Никто тебя за язык не тянул.
А потом торжественно провозгласил:
— Властью, дарованной мне Отцом Вседержителем, взываю я к вам, чада! Готовы ли вы связать свои жизни и судьбы пред ликом Его, в священный день Возрождения Пламени?!
— О чем это он? — опасливо покосившись на застывшего соляным столпом нищего, прошептала мне на ухо Эрин.
— Понятия не имею! Совсем сбрендил старый. Возомнил себя жрецом.
— И что теперь делать? Не отстанет, ведь, похоже.
И тут же, словно в ответ па ее слова, старик посмотрел на нас недовольно и рявкнул:
— Ответствуйте! — а затем прикрыл глаза, как будто внимательно прислушивался к чему-то ведомому лишь ему одному.
А я поспешно зашептал Эрин на ухо:
— Надо подыгрывать. Иначе своими воплями он точно привлечет сюда стражу. А они со скуки могут и проверить: женаты мы на самом деле или нет? Это поставит под угрозу нашу легенду. С сумасшедшими лучше не спорить. Лучше уж сделать вид, что все происходит по-настоящему. Он получит, что хочет и успокоится. А мы хоть остаток ночи сможем в тишине доспать.
— А вдруг… — замялась женщина, пряча от меня взгляд. — Это ведь точно не по-настоящему, да?
— Конечно! Ты когда-нибудь вообще слышала о… — но закончить свою мысль я не успел, прерванный громовым воплем, потерявшего терпение старикана:
— Ответствуйте, нечестивые!!!
— Играем! — быстро шепнул я Эрин и, не удержавшись, прикоснулся к виску мимолетным поцелуем, а потом сразу же переключил внимание на «жреца». — Прости нам невольное промедление. Внимаем тебе, отче!
— Готовы ли вы связать свои жизни и судьбы пред ликом Его, в священный день Возрождения Пламени?! — упорно повторил он фразу, кажущуюся до ужаса истинно ритуальной.