В любви и на войне все средства хороши!

Ведуница Ирина

— Я растерялся! — поспешил оправдаться парень, прерывая мой гневный монолог. — Просто не ожидал тебя здесь увидеть.

— Ты испугался, Макс! — на эмоциях я немного забылась, назвав его тоже коротким именем, но тут же поспешно исправилась — Максимилиан. Тебе было неловко и стыдно, что какая-то санитарка, женщина много старше, так эмоционально бросилась тебя приветствовать и обнимать. Согласна, я перегнула палку и была слишком откровенна в проявлении своих чувств, чем поставила тебя в неловкое положение. Но ты даже не попытался сделать вид, что тоже рад меня видеть! Просто напросто струсил, не то, что другие

ребята из Академии. И после этого ты спрашиваешь, почему я с тобой холодна?

— Но это не причина, чтобы так отдаляться! — похоже, спокойствие начало изменять и ему. — Одна маленькая ошибка — и можно подумать, что мир перевернулся с ног на голову. Это глупо!

— Я слышала твой разговор с сестрой, — глухо, словно разом потухнув, обронила я.

Злость улеглась, обида тоже. Осталось лишь равнодушное спокойствие. Так относятся к вещам и событиям, которые перестали иметь значение, отболели, ушли. И их место уже прочно занято иными делами и эмоциями.

Однако разговор следовало завершить до конца. Раз и навсегда поставить точку, закрывая эту главу моей жизни. Потому что любимыми нам не быть, а друзьями после всего случившегося мы точно не станем.

Максу не понадобилось разъяснять, о каком именно разговоре идет речь. Я думала, он смутится и попытается как-то оправдать свои жестокие слова, но парень лишь упрямо вздернул подбородок и несколько высокомерно заявил:

— Я не обязан отчитываться перед семьей о своей личной жизни. То, что ты услышала, было сказано лишь для их успокоения. Не более того. К моим реальным мыслям и чувствам это не имеет никакого отношения.

— А есть они, чувства-то эти самые? — спросила я больше из отстраненного любопытства, чем рассчитывая на горячие признания с его стороны.

— Есть, Эрин. Можешь мне не верить, но ты уже давно мне нравишься. Просто я сам не понимал раньше — насколько, и не знал, что с этим делать. А когда ты появилась здесь — словно прозрел! Ты дорога мне, я не хочу тебя терять. И готов пойти на все, чтобы ты простила меня и вновь стала такой, как была: ласковой, нежной, любящей.

От последнего слова я непроизвольно дернулась, как от пощечины. Так, значит, он заметил, насколько глубоко запал мне в душу. Знал и молчал. Наверняка посмеивался про себя, наблюдая за моими душевными метаниями и попытками выглядеть спокойной и невозмутимой в его присутствии. Досадно!

Захотелось как-то отплатить ему за это, хоть и понимала, что порыв этот продиктован всего лишь уязвленным самолюбием. Скрестив руки на груди, я прищурилась, и демонстративно оглядела его с ног до головы, словно оценивая.

— Что, даже женишься? — спросила с усмешкой, надеясь смутить таким прямо поставленным вопросом и заставить пойти на попятный.

Однако ответ парня меня ошарашил:

— Женюсь! — сказано было неожиданно твердо, со спокойной уверенностью во взгляде.

Мне резко расхотелось улыбаться. Шутка зашла слишком далеко. Мгновенно посерьезнев, я наградила его мрачным взглядом и резюмировала:

— Это не смешно.

— А кто тебе сказал, что я смеялся? Наоборот, серьезен, как никогда.

И вот что ему теперь на это ответить? Сердце, было, радостно трепыхнулось при звуке заветного слова, но я тут же напомнила себе, что обратной дороги нет. Слишком поздно. Я уже смирилась с тем, что этот эпизод

моей жизни исчерпал себя: теперь надо идти дальше, только вперед, не оглядываясь. И отступать от своего решения не собиралась. Он опоздал. Наверное, так даже лучше, в конечном итоге. Не пара мы с ним, теперь я это тоже видела ясно и беспристрастно. Не пара.

Значит, нужно поставить окончательную точку.

— Не говори глупостей, Максимилиан. Сейчас тобой движут эмоции и юношеский максимализм. Пройдет несколько лет, а то и месяцев, как ты пожалеешь об этом своем решении.

— Ты не можешь судить за меня, Эри!

— За тебя — нет. И пытаться не буду. Зато я могу сложить два плюс два и получить верный ответ. Ты уже сейчас стесняешься меня. И раньше стыдился: за все время нашего общения мы не виделись нигде, кроме как на работе. Ты никогда меня никуда не приглашал и не дарил милых пустячков. Даже здесь прикинулся, что со мной почти не знаком, не говоря уже о том, что сначала наврал сестре, а потом и сам думал про меня всякие гадости, не сделав даже попытки узнать реальное положение дел.

— Я понял, что был не прав, и пытался извиниться, но ты избегала меня! — ага, это после того, как с ним Эрих «по-мужски» поговорил, что ли?

— Это уже не важно, Максимилиан. Потому что я больше не верю тебе. И не верю в то, что у нас вообще что-то могло получиться. Не забывай, ты маг, а я нет. Уже сейчас я старше тебя почти на десять лет, и срок моей жизни будет намного короче твоего. Я не хочу увидеть, как через десяток-другой лет, когда молодость моя увянет, превращаясь в женскую зрелость, а затем и преждевременную старость, ты начнешь смотреть на меня с брезгливой жалостью, стесняясь лишний раз показать друзьям и коллегам. Как будешь сожалеть о безумном порыве и постепенно отдаляться все дальше. Нет, такая доля мне не нужна. Я еще не настолько отчаялась. Лучше найди себе молоденькую магичку, которая полностью устроит твою семью: женись, нарожайте деток, и живи с ней долго и счастливо. А меня оставь, пожалуйста, в покое!

Последние слова я чуть ли не выкрикнула ему в лицо, лишь в последний момент успев немного понизить голос, чтобы не перебудить пол лагеря. Да и в стоящем поодаль шатре мой крик могли услышать, а тогда вся наша тщательно разыгранная интрига полетела бы коту под хвост! Однако на большее моей выдержки не хватило.

Не обращая внимания на его оклик, я резко развернувшись, и рванула обратно ко входу в свой шатер, опасаясь, что Макс попытается меня удержать или что-нибудь сделать. Но ничего не произошло. Лишь мгновение спустя, я поняла — почему. В нескольких шагах от нас, скрестив руки на груди, стоял Эрих Ленц и весьма недобрым взглядом сверлил моего собеседника.

Стоило мне поравняться с ним, как целитель негромко приказал:

— Иди в шатер, Эрин. Я с ним разберусь. А у тебя есть три часа на сон, сборы и последние инструкции перед выходом. Потом в дорогу.

— Поняла, — его спокойный тон волшебным образом прогнал остатки нервозности и настроил на деловой лад. А весьма характерные звуки, доносящиеся даже сквозь плотный полог шатра Рона, не вызывали желания и дальше задерживаться на улице, чтобы спорить.

— Молодец! Ступай и ни о чем не беспокойся. Тильда тебя разбудит. Скажешь ей, если потребуется что-то еще, она принесет.