В магической тени
Шрифт:
– Я временно снял напряжение, но она плоха. Пациентке необходим покой, как физический, так и умственный, положительные эмоции, свежий воздух, хорошее питание и регулярный приём успокоительных препаратов. Я бы так же посоветовал магические сеансы. В первые дни пусть больше спит.
Проснувшись, Эллина чувствовала себя разбитой и опустошённой. Беспомощной и голодной. Ладони и ступни чесались, но гоэта знала, что трогать их нельзя. Да и трудно, если они перебинтованы. Значит, обещанный Брагоньером врач приходил.
Эллина лежала под одеялом в ночной рубашке, надетой поверх нижнего белья. Стоило бы задаться вопросом, кто её раздевал, но ей было всё равно.
Купленная в городе одежда лежала на стуле. Было тут и кое-что новенькое, казённое, вроде тёплых чулок и шерстяного платья. Сама бы она такое никогда не купила, но выбирать не приходится.
Попробовав встать и умыться, Эллина поняла, насколько слаба.
Зеркало в ванной подтвердило худшие опасения. Следователь был прав, она похожа на ходячий труп. Такую и пожалеть можно, что он и сделал.
Еду ей принесли прямо в комнату, но плотно позавтракать не удалось: желудок отказывался принимать большие порции еды.
Оставив поднос на столе, судебный маг поводил рукой над её лбом, очертил в воздухе предполагаемые очертания ауры и, проделав ещё пару манипуляций, велел гоэте ложиться обратно в постель. Та не стала спорить, легла и безропотно выпила то, что ей дали - какое-то снадобье с мятным привкусом.
Более-менее она пришла в себя только на следующий день, когда нервное напряжение улеглось, а аппетит вернулся. Эллина как раз завтракала, с удовольствием поглощая булочки с джемом, когда в номер без предупреждения вошёл Брагоньер. Гоэта ойкнула, чуть не разлив кофе, и поспешила запахнуть полы халата.
– Я понимаю, что подозреваемая, но всё-таки женщина. Могли хотя бы постучать! Вдруг я не одета?
– Сомневаюсь. Мне доложили, что вы завтракаете, значит встали. К сожалению, в вашем положении придётся терпеть некоторые неудобства, госпожа Тэр. Как вы себя чувствуете?
– Спасибо, лучше. Мне собираться на допрос?
– Нет, я допрошу вас здесь. И дам доесть. Приятного аппетита!
Соэр расположился на стуле, наблюдая за тем, как Эллина заканчивает трапезу, а затем битых три часа нудно и долго расспрашивал о Доновере и Гланере. Его интересовала каждая мелочь, вплоть до привычек, пристрастий и любимой выпивки. И, разумеется, их отношения к ней. На робкую попытку гоэты возразить, что это личное, он жёстко заметил, что ничего личного у неё временно не будет.
– Я должен понять, почему выбрали именно вас. Гоэтов много, но им нужны были именно вы. Случайно ли?
Все показания тщательно записывались,
– Это унизительно!
– не выдержав, выкрикнула гоэта.
– Вам самому не противно копаться в моём грязном белье? Я сказала, что не буду говорить об этом, значит, не буду!
Она не желала говорить о Доновере, о том, что спала с ним, где и когда в первый раз.
– Я всего лишь выполняю свою работу, ничего больше. Чтобы вновь не пойти по ложному следу, мне необходимо знать все детали мозаики.
Брагоньер встал, налил стакан воды, растворил в нём дюжину капель из зелёного пузырька, стоявшего на прикроватном столике, и протянул взволнованной Эллине:
– Выпейте, госпожа Тэр, сделайте несколько глубоких вдохов. Понимаю, вам пришлось пережить пару не самых приятных моментов, но постарайтесь не попустительствовать истерике. Вы взрослая женщина, гоэта, а не маленький ребёнок, должны уметь контролировать эмоции.
– Мне простительно, - злобно буркнула гоэта, глотая успокоительное.
– Люди имеют право на чувства.
Соэр промолчал, забрал стакан и вернулся на место. Допрос был продолжен.
Единственная тема, которую Брагоньер обошёл стороной, было изнасилование. Он лишь попросил подтвердить факт его совершения и подписать какую-то бумагу.
– Хоть это вам неинтересно!
– пробормотала гоэта, не читая - не хотелось вспоминать эту мерзость, - расписавшись в нужной графе.
– Вам тяжело об этом говорить, а всё необходимое я знаю от врача и из показаний вашего знакомого некроманта. О нём, кстати, позже мы поговорим подробнее.
– А врач... врач не может знать, - смутившись, Эллина отвернулась, но вопрос следовало задать. Чем раньше узнаешь, тем безопаснее можно решить проблему.
– В медицинском отчёте не написано...
– Нет, вы не беременны, если вы об этом. Но на суде, госпожа Тэр, придётся всё рассказать.
– Зачем? Я не желаю! Не желаю, чтобы кто-нибудь знал...
Гоэта замотала головой, закрыв лицо руками.
Всё-таки следователи жестоки. Он же знал, что это больная тема, но всё равно хоть косвенно, но затронул.
– Такие, как вы, своим молчанием потворствуют сокрытию подобных преступлений. Насилие над женщиной, особенно подобное, не только неприемлемо, но должно караться по всей строгости закона.
Сказано это было резко, с нескрываемыми гневными нотками в голосе. Эллина даже отняла ладони от лица, удивлённо взглянула на него: следователь - и проявляет эмоции? Он же по определению должен быть бесстрастным, безликим, она его таким и видела, а сейчас - откровенное осуждение, презрение и ярость. Или это связано с чем-то личным?