В Маньчжурских степях и дебрях(сборник)
Шрифт:
Что же теперь намеревался тут делать этот кореец или китаец!
— Кто ты? — крикнул он: —говори!
И, вспомнив сейчас же, что перед отправлением в действующую армию выучил несколько японских, китайских и корейских слов, повторил то же самое после некоторого колебания по-корейски.
Пристально уставился он прямо в глаза предполагаемому корейцу и тут же решил: конечно, кореец.
Он видел, как в лице корейца мелькнуло что-то неуловимое, быстрое как молния… Маленький рот
И ему показалось, что он видел в этих черных глазках с припухлыми веками что-то, быть-может, нехорошее, но что сверкнуло из их глубины мгновенной искрой и сейчас потонуло, опять ушло в глубь… И Синков не мог уяснить себе, радость ли это, скрытое ли какое-то торжество, злоба ли или еще что-то, другое какое-либо чувство, чему он не мог найти определения…
Кореец ответил ломаным русским языком:
— Я здешний, служил у китайского чаеторговца и бывал с ним в вашей Маньчжурии… Я знаю русских.
Его глаза прищурились.
Опять Синков почувствовал скорее, чем заметил, что загорелись его глаза слабым огоньком…
И, может быть, он потому так быстро, смежил веки, что хотел скрыть этот огонек, все время, словно помимо его воли, то вспыхивавший, то потухавший?..
Но и в том, как прикрыл он веки, было что-то хитрое, недоброе… Множество маленьких, мелких морщинок собралось у него в углах глаз и возле висков…
И в Синкове тоже вспыхнуло нехорошее чувство к корейцу.
Он нахмурился и спросил:
— Значить, знаешь русский язык?
— Плохо.
— А научился по-русски в Маньчжурии?
— В Маньчжурии.
— А зачем здесь остался?
Кореец пожал плечами.
— Я знаю русских. Они не тронут…
И вдруг все у него передернулось…
Он приложил палец к губам и произнёс, высоко поднимая тоненькие, как ниточки, узенькие бровки:
— Но, цсс…
И сейчас же вздернул плечи, вобрал в плечи голову и указал через плечо, сложив пальцы в кулак, выставив большой палец.
— Там…
Тут он согнул стан и подавшись вперёд к Синкову, опять приставил к губам указательный палец.
— Там… японский капитан.
Его указательный палец продвинулся вверх по лицу, мимо носа, и остановился против глаз.
— О-о, — проговорил он, снова вздергивая брови.
Потом он выпрямился.
— Арестуйте его. У него какие-то бумаги.
«Шпион», мелькнуло у Синкова.
Он взглянул туда, куда указывал кореец, и увидел дощатую переборку с низенькой, оклеенной цветной бумагой, дверью.
— Попридержи его, — сказал он Семенову и наклонился к переборке.
Отворив дверь, он увидел маленькую комнату со столом и кроватью…
В комнате никого не было.
Окно было открыто…
Слабый
Пока он беседовал с корейцем, шпион успел бежать, воспользовавшись, вероятно, для этого окном…
Он заглянул под кровать. Там лежала кожаная сумка с медными застежками и замком, чем-то туго набитая.
— Семенов! — крикнул он, — он, сбежал.
Он вышел из-за переборки, кусая губы, сердито шевеля бровями, и прямо подошел к корейцу.
— Почему ты не сказал мне сразу?
И еще больней закусил губу…
На корейца он глядел с ненавистью и злобой.
Кореец закрыл лицо руками.
— Почему?! — крикнул Синков и топнул ногой. — Ну, говори — почему?
— Ой-ой, — прошептал тот, — разве я знал.
И, отняв от лица руки, он жалобно поглядел на Синкова.
— Он один.
— Один… Но все равно вы с ним ничего не сделаете…
Синков весь вспыхнул.
— Почему?
— У него лошадь… Он оставил ее тут, недалеко в кустах. Синков обратился к Семенову.
— Ты не слыхал ничего?!
— Так точно, ваше бродь…
— Я говорю, топота не слыхал?
— Никак нет.
— Значить, он тут…
— Обязательно надо искать.
Синков поглядел на корейца, потом на Семенова и сказал, забрав ус в пальцы и прихватывая его зубами с угла рта:
— Так ты вот что… Карауль его, а я пойду искать…
И он направился к двери.
— Слушаю-с! — крикнул ему вслед Семенов.
Он запер за Синковым дверь и стал около притолоки, взяв ружье к ноге.
III
Синков скоро вернулся.
Он никого не нашёл ни возле фанзы ни дальше, в кустах.
В одном месте ему показалось, будто на земле свежие следы лошадиных копыт.
Он нагнулся, стал рассматривать, но теперь уж и следов не заметил…
Вся земля вокруг него оказалась истоптанной или изрытой… Точно кто-то тут нарочно истолок землю, и не было ни одной рытвинки, похожей на след от лошадиного копыта.
Тогда он махнул рукой и пошёл обратно.
— Ничего, — сказал он Семенову.
Потом он взглянул на корейца.
Лицо у корейца было как деревянное, неподвижное, без всякого выражения…
И когда Синков остановил на нем глаза, глаза корейца глянули на него из-под полуопущенных век холодно как стекло… И его лицо стало еще более похоже на деревянное. Оно словно застыло. Желтая кожа разгладилась и плотно натянулось на выпуклостях скул, на лбу, на подбородке…
Гладкий желтый лоб лоснился, и на нем около висков отсвечивал свет от лампы.