В мечтах о любви
Шрифт:
Поймала себя на мысли, что не хочу возвращаться в академию, хотя раньше считала, что нет ничего интереснее обучения в ней. Желание стать постановщиком и работать в иллюзиуме казалось чем-то далеким и не таким важным, как этот парень, который так проворно подкидывает на сковородке блинчик и горделиво улыбается, повернувшись ко мне, чтобы похвастаться своим умением. И когда только мир успел сжаться до масштабов одного человека?
Но всему приходит конец, и лето подошло к финалу. Нужно было возвращаться в академию. Мы хотели проведать моих родителей перед началом
***
Мое знакомство с семейством Генри произошло феерично. Так тщательно и внимательно меня не рассматривали даже на сцене. В большой и шумной семье меня приняли очень радушно, я бы даже сказала слишком. Теперь понимаю, почему Генри не форсировал знакомство с родными. Они у него такие активные. Я будто попала в какую-то воронку, где закрутило-завертело, всем хотелось о чем-то меня спросить: и сестрам Генри, и его маме, и, конечно, бабушке. Мужчины вели себя более спокойно и отстраненно. Дедушка просто кивнул мне в знак приветствия и продолжил читать газету, отец же поздоровался и сказал: «Добро пожаловать в семью».
Я и почувствовала себя частью семьи, когда меня утащили на кухню, где все были при деле, даже Генри не остался без задачи, точнее без раздачи: он носил посуду в гостиную и расставлял ее на столе. Мне же поручили украсить торт тертым шоколадом, ну я, недолго думая, начала теперь его прямо над тортом, потом что-то меня отвлекло, и я теркой задела кремовую поверхность, испугалась, что сейчас побьют, но обошлось. Никто не заметил моей оплошности или не захотели замечать, быстро засыпала ямку дополнительным слоем шоколада, делая вид, что так и задумано. Ох, не быть мне кулинаром.
Мне очень понравилось наблюдать, как родные общаются с Генри, как он ведет себя с ними. С сестрами он неизменно держал оборонительную позицию, даже при мне они не уставали подкалывать любимого младшего братца, вгоняя его в краску. Девушки пытались и меня вовлечь в эту игру, при этом на своей стороне, но я предпочла помочь Генри с обороной, что, к моему удивлению, вызвало их явное одобрение. Словно проверку прошла.
С мамой и отцом Генри общался на равных, не заискивая, спокойно и непринужденно, хотя чувствовалось взаимное уважение между детьми и родителями. А вот к бабушке, да и к деду Генри относился с явным почтением, в ответ получая гордые лучистые взгляды от обоих.
К началу ужина успели еще мужчины и парнишка. Двое были мне знакомы: Оливер Сайверсон – дядя Генри, родной мамин брат, директор иллюзиума; и парнишка – сын Вивиан, старшей сестры Генри, имя которого я раньше и не спрашивала. Его звали Энтони, хотя парню больше нравилось, когда его называли Тони.
Джозеф – муж Вивиан чем-то напоминал мужчин семьи Сайверсонов, такой же высокий, стройный, темноволосый, но глаза не голубые, а серые. Не удивительно, что Тони так сильно напоминал Генри, все мужчины большого семейства были очень похожи между собой.
Люси – средняя между Вивиан и Генри казалась самой располагающей среди многочисленной родни, может быть мы с ней и подружимся.
Среди темноволосых родственников
Безусловно, первый ужин с Сайверсонами весьма меня впечатлил, вспоминалось, как мы ужинали с мамой у родственников в Тэлиме, но тут было все иначе и, конечно, интереснее. Столько типажей за одним столом. Пока я пробовала необыкновенно вкусные угощения и кивала, чаще всего таким образом отвечая на вопросы, в моей голове складывалась история о сироте, которому судьба подарила богатую семью. Но не богатство радовало героя, а то тепло, которое ему щедро дарили.
– Снова сочиняешь? – шепнул мне на ушко Генри, от чего по телу пробежала приятная дрожь.
– Немного, – с улыбкой отозвалась я. Мне нравилось перешептываться с парнем, складывалось ощущение, что мы с ним одни в бушующем океане разговоров и смеха.
– Люблю твою улыбку, когда ты придумываешь что-то, такая мечтательная и нежная, жаль не могу прямо сейчас тебя поцеловать, – снова жаркий шепот на ушко и теплая волна по позвоночнику.
– Что вы там задумали? – прервала нас Вивиан.
– Не задумали, а придумали, – отозвался Генри, – Эля пишет замечательные истории и ставит их на сцене.
– Ммм, вот бы глянуть хотя бы одним глазком, – проговорила Люси.
– Приходите на наши творческие вечера, теперь обещают делать их почаще, чтобы все желающие могли показать свое искусство.
– И нам можно? – спросила бабушка.
– Ты еще спрашиваешь, бабуль? – тепло отозвался Генри, а я закивала, улыбкой поддерживая согласие.
– Все приходите, это будет прекрасно! – предложила я.
– Давно я не был в академии, – проговорил дядя Оливер, – интересно, как там обстоят дела, что нового.
– Могу организовать вам встречу с профессором Кеншином, – снова мое предложение, – только приходите, когда у нашего потока будет лекция, может он нас раньше отпустит (чуть не добавила: найдя в вашем лице свободные уши).
– Хорошо, я постараюсь, – усмехнулся мужчина, уловив мой намек.
Вечером, все же добравшись до своей комнаты, я чувствовала себя на удивление заряженной и бодрой, мне понравился шумный и веселый ужин. На душе было тепло и приятно.
Оглядывая комнату, в которой я снова осталась одна, потому что моя соседка и подруга Расима, к сожалению, уехала, вспоминала, что произошло за этот год. В начале прошлого учебного года у меня была, по сути, только мама, с отцом мы почти не виделись, но теперь они снова вместе, но это не все. Помимо одной полной семьи у меня появилась вторая, еще более полная, я бы даже сказала расширенная, но от этого не менее ценная.