В мечтах о любви
Шрифт:
Теперь я не чувствовала одиночества, Генри даже не будучи рядом, все равно был невероятно близко. Прямо здесь, в моем сердце.
Я села за свой любимый стол-подоконник, взглянула сначала на звезды за окном, потом на потолке и начала писать.
– Ну наконец-то! – тут же услышала я. – Уж думал совсем ничего писать больше не будешь!
Муз еще долго возмущался, что со своими любовями оставила его без внимания, так что пришлось уделить ему побольше времени, а точнее всю ночь.
Летом меня вовсе не тянуло сочинять истории, а теперь отчего-то захотелось написать самую настоящую сказку, где принц должен спасти героиню из высокой башни, выстроенной из обид и печали. И он спасает. Он делает
Ничего не могла с собой поделать, все мои мысли были только о Генри, мне уже не хотелось разлучаться с ним и идти ночевать в свою комнату. Мы теперь долго прощались вечерами, а в выходные пропадали в его фамильном доме или вместе гуляли.
***
Как бы не хотелось, но пришлось снова возвращаться к занятиям. Дик и Курт ждали от меня новых статей для вестника, профессор Кеншин рукопись сценария для следующего творческого вечера. Хотя именно разговор с профессором помог мне прийти в себя и вспомнить для чего я добивалась места в самой лучшей академии магии в Хилале.
Снова наступила вдохновляющая осень. Поймала себя на мысли, что соскучилась по прогулкам в одиночестве. Мне нравилось бродить по дорожкам Оуд парка, подбрасывая листву острым носком любимых ботинок, при этом находясь вовсе не в этом чудесном месте, а путешествуя по далеким мирам, по чужим жизням, по волнам памяти. Я то и дело улыбалась своим мыслям и победам во внутреннем споре с Музом.
Другим любимым осенним занятием было сидеть у окна любимой кондитерской и наслаждаться запахом свежеприготовленного кофейного напитка и тыквенного пирога. Идеально, когда в такие моменты накрапывает дождик, размывая линии за стеклом, создавая ощущение уютного одиночества, делая мир таким далеким и нереальным. При этом интересно наблюдать, как одни торопятся, пытаясь укрыться от холодных капель в теплых радушных домах, а другие не спеша идут под зонтами, наслаждаясь уединением этого полезного приспособления.
За прошедшее время обучение в академии стало казаться чем-то незыблемым. У меня было все: возможность получать новые полезные знания, развиваться в интересной конкурентной среде, и почва для творческого роста тоже нашлась – моя любовь к Генри стала источником неиссякаемого вдохновения. Чародей всегда был рядом, но старался не душить, отпуская мою творческую натуру прогуляться и помечтать в одиночестве. Мне нравилось, что он меня понимает и поддерживает, а еще больше нравилось наблюдать за ним на сцене: обычно уравновешенный и спокойный в жизни он раскрывался в роли, уверена, ему под силу любой персонаж.
Когда жизнь входит в привычную колею, сложно заметить ее течение. Вот еще один календарь теряет листок за листком, верно говорят, что у них вся жизнь – осень. Уже и второй год обучения подошел к концу, но это не так беспокоило, как начало третьего, и понимание, что это уже последний курс, что скоро и этот год пройдет, и последуют неминуемые перемены.
Мне так не хотелось что-то менять, в академии было интересно и спокойно, как в улиточном домике: все под рукой. Тревожила необходимость думать о том, где жить после выпуска, где работать, Генри все чаще стал намекать на совместное будущее, а я в принципе не была готова к будущему, уж слишком быстро оно возникло на горизонте, как гора, которую не обойти, а карабкаться на нее страшновато. Вот я и застыла в нерешительности.
Даже мой Муз стал робким, но нам пришлось взять себя в руки, ведь на выпускной экзамен нужно было подготовить что-то более грандиозное, чем получалось показать ранее. Опять же помогла поддержка Генри. Его неиссякаемая жажда приключений давала мне почву для фантазии.
В отличие от меня любимый чародей не любил сидеть
Помимо рисковых приключений меня вдохновляла семья Генри. Хотя я и не признавалась в этом даже себе, но его родовой дом стал для меня местом силы. Одни сестрички чего стоили, они были кладезем любопытных историй и емких словечек. Про бабушку я была готова писать целый эпос. Эта героическая женщина столько пережила в войну с Виджетой, что можно было садиться рядом и просто записывать. Что я и делала. Мне так полюбились посиделки на пушистом ковре перед камином в гостиной дома Сайверсонов, когда бабуля бралась за вязание и начинала рассказывать о своей молодости, об испытаниях, выпавших на ее долю, о том, как она все преодолела благодаря любви будущего мужа. Теперь я безоговорочно делила с Генри любовь к этой сильной, полной жизни и тепла женщине.
Начала писать роман о нежной юной любви, хрупких отношениях, которые могли стать чем-то большим, настоящим, на что Генри сказал: настоящая любовь – это не история двух юных влюбленных, которые умерли в один день. Это история моих бабушки с дедушкой, которые прожили всю жизнь и вместе состарились. С этими словами я была совершенно согласна, но мне хотелось показать жизненный путь любви: от робкого побега до могучего древа со множеством плодов.
Для выпускного сценария я использовала несколько сцен из своего нового романа, выбрала самые яркие и эмоциональные. Мне хотелось бы самой сыграть возлюбленную, ведь главного героя играл, естественно, любимый чародей, но моя новаторская идея использовать Небесный глас и око прямо на зрителях, чтобы усилить у них ощущение присутствия в самой истории требовало моего непрерывного контроля.
Когда я первый раз буквально случайно, просто прислушиваясь к интуиции использовала глас на сидящих рядом, то все так смешно подскочили. Да, не рассчитала громкость и вместо легкого шепота ветра на их бедные уши обрушился настоящий шквал. Долго потом извинялась, но мне так понравился эффект, что идея не отпустила, даже, когда все вокруг не поверили в ее воплощение.
На себе практиковаться разрешал только Генри, ну кто же еще был готов для меня на все?
Лита с Мелией иногда тоже соглашались помочь, тем более у Литы была основная роль. Честно говоря, мне не хотелось делать ее главной героиней истории, она очень уж часто засматривалась на Генри, вызывая внутри неприятное ощущение. Но она была лучшей актрисой выпускного потока, на мой взгляд. Самой настоящей что ли. Мелия тоже не отставала от сестры и тоже получила роль в представлении.
Мне важно было охватить в постановке как можно больше пространства, а еще показать течение времени, чтобы зритель не задавал вопросов: «А где это герои? Почему они здесь? И зачем?». С помощью умения Небесное око я хотела уйти от штампованных визуальных приемов, от простого действа на сцене, показать нечто большее, создать перед зрителями не только плоскую картинку, а придать ей масштаба.
Увлекшись своими идеями, я забыла обо всех, даже о Генри. В конце выпускного курса мы стали видеться редко, в основном на репетициях. Не хотелось думать об том, что прячусь от парня за работой. Он все чаще намекал, что готов к следующему шагу, а я прятала голову в песок, делая вид, что не понимаю, о чем речь.