В мире, которого нет (ч/б иллюстрации)
Шрифт:
– А он на меня посмотрел…
– Кто?
– Он. – Алёнка кивнула в сторону объектива.
– Ага. В нем скрыта чья-то бессмертная душа. Ты, кстати, здесь призраков не наблюдала? – спросил Антон трубным голосом. – Их тут штук пятнадцать – не меньше. Здравствуйте, Ипполит Матвеевич! – Он отвесил глубокий поклон, глядя на входную дверь, так что она невольно оглянулась.
– Ты всё шутишь, а я действительно что-то чувствую. Даже мурашки по спине…
– Сейчас будем ловить твоих мурашек…
– Нетушки! Сначала я желаю видеть, что у нас получилось. Мурашками потом займемся. И даже не подходи. Больше ни шагу!
– Ну,
Сначала ничего не происходило. Поверх пластины пробегали волны, – Алёнка нетерпеливо баламутила проявитель пинцетом, но, прежде чем на серой поверхности начали проступать темные пятна, прошло не меньше минуты. А то и две…
– Я же знала, что ты всё можешь! – Она хотела захлопать в ладоши, но почему-то не решилась выпустить из рук инструмент. – Ой, а вот и я…
Действительно, её черный силуэт прорисовался неожиданно четко… И вдруг сначала по углам, а потом всё ближе к центру начали проступать лица, лица, лица… Антон руками выхватил пластину из проявителя, торопливо ополоснул в воде и осторожно опустил в фиксаж. Ему показалось, что ещё мгновение, и эти лица исчезнут, что их навсегда скроет чёрная пелена.
– Это кто? Ты их знаешь?
– Нет, конечно…
– И откуда они здесь взялись?
– Наверное, на неё уже когда-то снимали, – осторожно предположил Антон, хотя точно помнил, что пластина была наглухо запечатана в черный картон. Может быть, прадед решил подшутить над тем, кто первым после него воспользуется лабораторией? Может быть. Но вряд ли… – Подождём, пока высохнет, и сделаем отпечаток.
– Может, не надо… Я боюсь.
– Трусиха.
– Да. И что?
– Ничего. Начали – значит, надо закончить… Ты иди вниз, а я всё сделаю и принесу.
– Фигушки.
Фигушки – так фигушки. Когда он извлёк из фаянсового корытца с фиксажем готовый отпечаток, Алёнка уже дремала на диване, свернувшись калачиком. Он даже не знал, как поступить – то ли показать ей итог трудов, то ли тихо вынести отсюда всё и развести во дворе большой костер, в котором сгорит и одноглазый ящик, и коробки с химикатами, где расплавятся все эти колбы, мерные стаканчики, прочая дребедень. И главное – чтобы в огне с треском разламывались и крошились эти фотопластины, на которых возникало черт-те что – то, чего не может быть, что не поддаётся объяснению, а потому наполняет привычный и вполне комфортный мир чем-то нездешним, каким-то суеверным страхом…
Их было много – десятка два, не меньше… Они были одеты по моде разных эпох – от сюртуков и кринолинов до синей джинсы, модной с полвека назад… И все пялились на Алёнку, улыбающуюся, кокетливо склонившую голову набок, в открытом купальнике, сидящую на вертлявой табуретке. Кто-то смотрел с укоризной, кто-то двусмысленно ухмылялся, у кого-то – глаза навыкате от такого зрелища…
Этого не может быть, потому что этого быть не может… Он промыл снимок, пристегнул его деревянной прищепкой к шпагату, натянутому вдоль стены.
«Загляни на дно пустой колеи, влачащейся по песчаной дороге. Здесь не только след недавно пропылившего авто…» – и ещё голос этот с утра пораньше…
Проснувшаяся Алёнка сладко потянулась и сразу же начала делиться впечатлениями о только что увиденном сне: «А на меня только что протокол составили. За несанкционированное проникновение
– Ой! – Алёнка смотрела на отпечаток не моргая, как будто под гипнозом… – А это он!.. – Она ткнула пальчиком в слегка размытое изображение лысого типа в отглаженной гимнастерке – по две шпалы в петлицах. – Слушай… Что-то мне всё это не нравится. Что это? Ты что – всё это подстроил, да?
– Нет…
– А что это тогда?
– Не знаю… Давай вниз пойдём. А лучше – к морю.
Пока они шли вниз по узкой тропинке, Алёнка изо всех сил сжимала его руку. Вдруг на полпути она остановилась, присела на валун и закрыла лицо ладонями.
– Ты что?
– Я… Знаешь, я о чём подумала. Все, которые там на снимке, наверное, умерли уже… Давно умерли. Там старые есть и молодые. Значит, если я умру старой, то и там навсегда старой буду. Да? Я не хочу быть старухой целую вечность. – Казалось, она готова разрыдаться. – А молодой умирать тоже не хочется. Скажи что-нибудь, а то я с ума сойду.
– А я думаю, тут смерть ни при чём. Совершенно… – Алёнкины страхи теперь казались ему несусветной глупостью, но надо было что-то ответить, как-то успокоить.
– А что при чём?
– «Фиохим»…
– Что?
– Они там все такие, какими их когда-то фотографировали. Ты проживёшь сто лет, а может, и больше. Но ТАМ всегда будешь такой, как сегодня. Как сейчас…
– Правда?!
– А как же… – Он не успел закончить фразы. Алёнка чмокнула его в щёку и вприпрыжку помчалась вниз – навстречу набегающим на берег волнам.
– Я буду! Я буду всегда! Я буду всегда молода и прекрасна! Я… – Она окунулась в волну, и крик её слился с гомоном чаек и шумом прибоя.
Глава 2
Он проснулся среди ночи оттого, что порыв ветра распахнул форточку и смахнул бумаги с письменного стола. Ещё с вечера Антон достал из архива прадеда первую попавшуюся папку, надеясь, что ему повезёт и там обнаружится хоть что-то проливающее свет на события минувшего дня… Он разложил бумаги на столе, но так и не решился прочесть ни слова – внезапно возникло опасение что-то или кого-то спугнуть… И вот теперь пожелтевшие листки, исписанные размашистым торопливым почерком, разлетались по комнате, забивались в тёмные углы, как будто пытались спрятаться и унести с собой какую-то мрачную тайну.