В моей смерти винить президента... (сборник)
Шрифт:
Сантехник с ключом в руке замирает, медленно поднимает руки вверх.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Какой-то вы очень странный для сантехника.
САНТЕХНИК. (икая) Па-ачему?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Настоящий сантехник никогда не скажет, что кран в порядке, даже если он в полном порядке.
Направляет электрошокер в сантехника, как пистолет.
САНТЕХНИК. (испуганно) А что он скажет?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что нужно обязательно поменять прокладку и это будет стоить тысячу рублей.
САНТЕХНИК. Ну хорошо... Это стоит тысячу рублей и вам нужно
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (держа его на прицеле) Где?
САНТЕХНИК. (в отчаянии) Я не знаю, где! Вы меня запутали... Уберите эту штуку, я боюсь огнестрельных ранений. Хотите, я сам вам дам тысячу рублей?!
Пытается залезть в нагрудный карман.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Стоять! Не двигаться! Настоящий сантехник ни-ког-да не отдаст свою тысячу!
САНТЕХНИК. Но эта штука у вас в руках... Она стреляет...
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Настоящий сантехник не отдаст свою тысячу даже под угрозой смерти. Вы не сантехник. Вы – манья...
Сантехник, закатив глаза, вдруг рушится на пол. Ключ с грохотом отлетает.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (бросаясь к нему) Эй! Что с вами?
Электрошокером бьет его по щекам. Сантехник не реагирует.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Какие маньяки слабые пошли... Эй! Что с вами?
Сантехник не шевелится. Эльза щупает пульс у него, затем у себя.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Черт! По-моему, маньяки в обморок не падают. Даже под угрозой смерти.
Бросается к шкафу, достаёт коньяк, открывает его и льёт на лицо сантехника. Сантехник всхлипывает и всасывает жидкость в себя.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (отхлёбывая из бутылки) Моя бабушка говорила, что от коньяка оживают даже египетские фараоны.
САНТЕХНИК. А я фараон?
Вытирает лицо концом Эльзиной шали и садится.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы сантехник. Во всяком случае, я на это надеюсь.
САНТЕХНИК. Уберите... Уберите оружие! (тычет в электрошокер)
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ах, это! Детская игрушка! Безобидная, как комар!
Включает электрошокер и прикасается им к плечу сантехника. Слышится треск. Сантехник вскрикивает и снова валится на пол без чувств.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Тьфу ты! (обегает вокруг сантехника) Тьфу! Тут же разряд ерундовый!
Прикладывает электрошокер к себе и включает. Слышится треск. Эльза, выпучив глаза, вздрагивает, но не падает.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я же говорю, ерундовый.
Прячет электрошокер в шкаф. Трясёт сантехника за плечо.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Эй! Простите меня.
Сантехник встаёт на четвереньки и резво бежит к дивану. Садится.
САНТЕХНИК. Вы сумасшедшая?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Нет, у меня кран течёт. Там, там и там. (тычет пальцем в неопределенные направления)
САНТЕХНИК. (неожиданно всхлипывая) И у меня. И у меня течёт.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что вы говорите?!
Присаживается на диван и сочувственно заглядывает сантехнику в глаза.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Получается, вы сапожник без сапог?
САНТЕХНИК. (трагически) Получается, я египетский фараон.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (оживляясь)
Бежит к барной стойке, хватает коньяк и две чашки. Разливает коньяк, одну чашку протягивает сантехнику, другую оставляет себе. Чокаются. Пьют.
САНТЕХНИК. А что тут рассказывать? Утром встал, а на столе записка: «Спартак, наша любовь – ошибка». И ни одной баночки с кремом в ванной.
Сантехник ставит чашку на журнальный столик и хватается за голову.
САНТЕХНИК. Ошибка! Разве любовь может быть ошибкой?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А Спартак – это вы?
САНТЕХНИК. Ну, разумеется. Думаете, я потерпел бы другого Спартака рядом с собой?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. И вы не считаете вашу любовь ошибкой?
САНТЕХНИК. Не знаю... Я отсидел за эту ошибку пять лет. Пять лет я хлебал баланду, пока эта курва пила шампанское и жрала рябчиков в ресторанах.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы сидели?! Пять лет?!
САНТЕХНИК. Я же говорю – за любовь!
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (решительно разливает коньяк в чашки) Вы должны рассказать мне о своей любви. Не каждый день встретишь сантехника Спартака, который не дерёт деньги за ненужные прокладки и сидит пять лет за любовь.
Чокаются. Пьют.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вашу пассию звали Катя?
САНТЕХНИК. Почему звали? Мою курву до сих пор зовут Вера. Вера! Моё любимое имя.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (хватая его за руку) Что вы говорите? Она блондинка?
САНТЕХНИК. Рыжая. Все курвы всегда рыжие.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ах, да! С зелёными глазами.
САНТЕХНИК. С карими. Это ведьмы с зелёными, а курвы – с карими. Восемь лет назад я встретил её на поминках своей двоюродной тётушки. Она была сослуживицей тётки на рыбоконсервном заводе. Познакомились, выпили, потом опять познакомились... Ну, и – закрутилось, как водится. Через неделю Верка ко мне переехала вместе со своими кремами, духами, помадами и канарейкой. Через два дня за канарейкой хахель её бывший притопал. Отдай, говорит, Кешу, он бешеных денег стоит, потому что десять колен выдаёт. Верка – в слёзы. Хахель за нож схватился, на Верку попёр. Я приём провел, Верку спас, но хахеля ненароком на нож его собственный нацепил. Пять лет дали за тяжкие телесные повреждения. Отсидел тика в тику, ни хорошее поведение не помогло, ни знание армянского языка. Верка канарейку бывшему своему вернула и ждала меня. Уж не знаю, плохо или хорошо, но дождалась. А тут, здрасьте! Наша любовь – ошибка.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (твёрдо) Вам нужно забыть её.
САНТЕХНИК. Кого?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Курву!
САНТЕХНИК. Я не могу. Она забрала все мои деньги.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Тогда тем более вы должны забыть её. Женщина, которая вместе с кремами забирает все деньги, не заслуживает любви. Она не заслуживает даже заинтересованного взгляда. Хотите, я сделаю вам бутерброд с чёрной икрой? Только вместо икры будет тунец.
САНТЕХНИК. Что это?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Рыба, которая помогает забыть любовные неурядицы.