В моей жизни прошу винить…
Шрифт:
1
Тысячу раз курьер Влад клялся начальству, своим девушкам, самому себе, в конце концов, – в том, что он больше никогда, никогда, никогда не будет вляпываться в неприятности и вмешиваться в чужие разборки!
Дело курьера – доставить заказ, вручить клиенту, забрать деньги, выдать чек и с вежливой улыбкой попрощаться. Всё. ВСЁ!
А не спасать мир!! И не вламываться в чужую квартиру и бить в морду какого-то качка, потому что…
Нет, тут лучше по порядку: так же, как Влад будет писать объяснительную.
Итак, это был первый заказ на ночной смене. И, похоже, последний. Вообще последний, если качок не оклемается.
Кстати, на работу в тот вечер выходить не хотелось.
Влад даже подумывал взять выходной за свой счет. Но зачем ему выходной, когда с очередной девушкой он расстался? Валяться в одиночестве на диване и залипать в мобильник?
Потому на работу он вышел.
Заказ был с доплатой за срочность. Влад сел за руль и повез десять коробок с пиццей по адресу на квитанции: «Туманная, 13, кв. 31. Оплата наличными».
Название улицы ни о чем не говорило. Улочка была настолько короткая, что не определялась навигатором, и дом высвечивался с точностью в квартал. Но у Влада был уникальный внутренний навигатор. Он никогда не путался в картах, когда была ясна цель. А цель яснее ясного: как можно быстрее вручить десять коробок пиццы и вернуться на сборку.
Дом он увидел сразу. Высокая сталинская пятиэтажка. Конечно, без лифта и с длинными лестничными пролетами, украшенными коваными ограждениями. По таким не набегаешься, особенно, на верхний этаж. Но и заказы в такие старые дома были редкими: в них обычно доживали свой век одинокие пенсионеры, которые никогда не заказывали на дом пиццу, роллы и прочий настолько же дорогой, насколько вредный фастфуд.
Владу показалось, что лестница под ногами слегка вибрирует и вздрагивает, но он сначала отнес это на свое раздраженное после ссоры с Люськой состояние. Но на последнем лестничном пролете ступеньки под ним сначала провалились, а потом взбрыкнули, как необъезженный жеребец, и только ловкость и гибкость парня спасла от падения на сумку и все десять коробок с пиццей.
На площадку он запрыгнул, оттолкнувшись от крепких кованых перил. Остановился, чтобы отдышаться и вытереть пот.
Что это с ним? Галлюцинации? Жар? Простыл-заболел-умер?
Из тридцатой квартиры донеслось мерзкое хихиканье. Раздраженный Влад вытащил из кармана флаер с рекламой пиццерии и от души, со всего маху шмякнул его на дверь. Листок прилип, как приклеенный, закрыв глазок.
Будет жалоба. Хоть какой-то приличный повод, чтобы уволиться наконец с работы, начавшейся как студенческий заработок, а потом ставшей отдушиной и… единственным способом скрывать свою ненормальность.
Дверь в тридцать первую квартиру была распахнута настежь.
– Сюда! Быстрее! – прохрипел сдавленный женский голос из глубины комнат.
Влад справедливо счел, что это вполне себе приглашение, и прошел на голос с сумкой прямо в
И, конечно, вляпался.
В разборки, неприятности и, возможно, преступление.
Над опрокинутым журнальным столиком полуголый длинноволосый качок душил молодую девчонку и глухо рычал. На полу валялся опрокинутый журнальный столик, разбитая посуда, какие-то пузырьки – жертва, сверкая серо-голубыми озерами глаз, сопротивлялась, пиналась и шипела:
– Не смей! Поставь!
Курьер действовал стремительно. Главное – отвлечь убийцу! Влад отработанным движением снял очки, сунул в задний карман джинс и швырнул в голову душителя не слишком увесистую, но крупногабаритную сумку-холодильник. Прощай, пицца, премия и наконец работа.
Маневр удался: качок отпустил девчонку и кинулся на курьера.
Вот тогда-то Влад и врезал со всей силы противнику по кумполу.
Со ВСЕЙ силы.
Длинноволосый свалился без сознания, едва кулак Влада коснулся его черепа. Очень удачно свалился, на диван и курьерскую сумку. Почему-то противно запахло жженой шерстью.
– Что вы наделали! – девчонка всплеснула руками и бросилась к поверженному.
Вот и спасай этих жертв! Тысяча первый раз пожалел Влад о нарушении клятвы не вмешиваться.
2
Тысячу раз Рина обещала себе не вестись на слезные просьбы соседей. Давала слово больше никогда-никогда-никогда не помогать вредной соседке Рае, когда ее очередной раз накрывал приступ ревности. И даже не открывать дверь оборотню Лёве из соседнего подъезда, когда он, в полной уверенности в собственной неотразимости, приходил к ней как к участковому терапевту, но на дом. В любое время суток! Да еще требовал накапать успокоительных, как будто у нее тут аптека!
Лев, который на самом деле не лев, а волк, и слышать не хотел ни о том, что рабочее время Рины давно закончилось. Что на дому она пациентов не принимает, особенно, оборотней. Что Лёве в полнолуние вообще нельзя выходить из квартиры, чтобы не пугать людей и нелюдей.
Но каждый месяц в полнолуние, одиннадцать вечера оборотень Лёва давит на кнопку звонка в ее квартиру и пытается давить на совесть, если Рина долго не открывалет, орет через дверь: «Рина, а как же клятва Гиппократа? У клятв же нет рабочего расписания и перерыва на обед. Детка! Меня нельзя игнорировать! Я же взвою!»
Конечно. Кто бы сомневался! Завоет так, что мороз по коже в любую жару. Дом трясется, стекла дрожат во всех подъездах, хоть полицию вызывай. И как вы это представляете? «Алё! Полиция! У нас тут оборотень режим тишины злостно нарушает!»
И вот, каждое полнолуние Рина вздыхает, но заказывает за свой счет десять пицц, не меньше, спускается на цокольный этаж в аптеку Чернокнижника Гоши и приносит пять пузырьков экспериментального звериного успокоительного (ни в коем случае не валерьянки, потому что оборотень хоть и волк, но Лев же) и накапывает по полпузырька на итальянское блюдо по-русски.