В моей жизни прошу винить…
Шрифт:
Рая резко поднялась, и Влад не упал от изумления только потому, что уже сидел.
Скалолазка вдруг стала такой огромной, что ее голова касалась «потолка» – побеленного дна верхнего лестничного пролета. Ее руки выглядели величиной с ногу Влада, а ноги напоминали столбы. Кожа, покрытая татуировками, тоже изменилась: стала серой, шершавой, и рисунки теперь выглядели как наскальное творчество древних живописцев.
Огромные, как чугунные сковородки, ладони троллихи уперлись в стену, и по той сразу пошли трещины.
Все это походило
– Рая, что ты творишь! Прекрати немедленно!
8
Стоило коснуться голыми руками кожи великанши, похожей на каменную корку, как его накрыла такая жажда и такой чудовищный голод, каких он не испытывал, наверное, никогда в жизни.
Даже после того, как он узнал смерти своей любимой бабушки. Той, кто давал ему всю любовь, какую не могли дать сбежавшие мать и отец. Тогда дед запер его на три дня в чулане, не позволив пойти даже на похороны.
Мальчику оставили три пятилитровых бутыли с водой, какую-то еду – много еды! – даже конфеты, целый пакет. И о ведре для отправления нужды не забыли. Он ел как не в себя и одновременно умирал от голода и ужаса, что его предали самые близкие люди и бросили тут навсегда. Ему казалось, что после смерти бабушки мир стал пустым, сухим и мертвым. Маленький Влад пил и не мог утолить жажду, ел и не мог насытиться. Плакал, звал и не получал ответа.
Три дня, пока он не потерял сознание от страха и истощения.
Тогда его вытащили.
В те дни он впервые поссорился с дедом, просто возненавидел и его, и дядю. И эта ненависть помогла выкарабкаться.
И вот сейчас, внезапно вспомнив то свое состояние, Влад испугался. Своего Голода.
И ненависти, которая его сопровождала с того времени, как он страдал в чулане. Ненависти, которая всегда приходила вместе с голодом.
Он немедленно выпустил огромную руку великанши и отпрыгнул.
Поздно.
Огромная фигура пошатнулась, подернулась дымкой и… сдулась, как шарик, из которого выпустили воздух. Упала на ступени и покатилась, Влад едва успел схватить ее за руку, чтобы скалолазка не расшибла голову.
– Не трогай ее! – раздался сверху крик.
Сероглазая Рина, легко перепрыгивая через ступени, подлетела – Владу даже показалось какое-то смазанное хрустальное сверкание за ее спиной, как будто действительно трепетали тончайшие крылышки!
Он выпустил безвольную руку Раи и протер глаза. Примерещится же чертовщина!
– Иди, Влад, иди уже! – замахала на него Рина. – Я помогу соседке, не переживай. А ты едь домой. Тебя такси ждет! Между прочим, ожидание платное. Не забудь завтра позвонить и записаться на прием!
Поверженная скалолазка пошевелилась и застонала, когда тонкие пальчики Рины легли на ее виски.
Влад попятился, развернулся и бегом покинул подъезд, прихватив
И только в такси, размещая измятую ношу в багажнике, вспомнил, что оплата за десять пицц была наличными, а заказчица так и не заплатила.
– А мы уже в полицию собрались звонить и заявление подавать о пропаже курьера! – набросился на него старший смены Ильдар.
Мужчина кипел от негодования, и в другое время Влад успокоил бы его похлопыванием по плечу, но курьер был сыт этой ночью по горло, во всех смыслах.
Он вывернул над мусоркой свою сумку, вытряхнул крошки и картонки с ошметками раздавленной пиццы и, взяв тряпку, начал протирать покрытый фольгой короб.
Ильдар резко сбавил тон.
– Говори, что случилось! Почему мобильник не брал? Опять телефон разрядился? Сколько раз говорить тебе, чтобы заряжал перед выездом? Запасную трубу купи!
– Ни к чему. Я увольняюсь.
– Смену доработай! Утром решишь, – уже примирительно сказал бригадир. – Деньги сдай.
– Нет налички. Сниму в банкомате и отдам.
– Заказчик не заплатил? – догадался коллега. – Только не говори, что ты его побил! Нам неприятностей не нужно!
– Нет… не заказчицу. Ее гостя.
– Тьфу ты, шайтан! Ладно, пиши заявление, я утром в отдел кадров передам, – Ильдар махнул рукой в сторону стола.
Влад не стал дорабатывать смену. Переоделся, сдал фирменную куртку и кепку, закрыл долг сероглазой заказчицы и вызвал такси.
Домой он приехал уже под утро и с трудом заставил себя принять душ – глаза уже слипались. Не столько от усталости, сколько, наоборот, от сытости и какого-то странного чувства правильности происходящего. Как будто он долго искал непонятно что, давно забытое и надежно потерянное, и даже не искал, а ждал. Просто ждал втайне от самого себя, не отдавая себе отчета, не рефлексируя. И вдруг… нашел.
Стоя под ледяными струями, бьющими из тропической лейки, Влад пытался припомнить это давно забытое. И вспомнил! Так правильно, на своем месте, он последний раз ощущал себя в далеком детстве под боком у бабушки, когда она читала ему сказку на ночь и делилась с внуком таким родным и уютным теплом.
Странно. Очень странно. Почему он вдруг второй раз за последний час вспомнил покойницу? Он давно уже мужчина, а не сопливый пацаненок!
Он резко закрутил вентиль, едва не свернув кран. Вышел из душа, растер покрытое мурашками тело полотенцем, бросил его в корзину для белья и нагишом, как был, упал в кровать. В глаза бросились раскиданные шмотки Люськи. «Надо бы в пакет собрать и выкинуть», – с этой мыслью он мгновенно уснул.
Его разбудил назойливый звук.
Влад машинально нашарил будильник, хлопнул по кнопке отбоя, но звук не умолкал. К нему добавился грохот, словно по железной двери стучали молотком.