В Московской битве. Записки командарма

Голиков Филипп Иванович

Данные о противнике, получаемые от авиаразведки, были чрезвычайно скудны, во многом ошибочны и, в общем, ничего существенного не дали.

С 3 декабря некоторые дивизии армии смогли приступить к ведению собственной войсковой разведки. С ее помощью было окончательно установлено начертание линии фронта противника и примерное количество немецко-фашистских войск, действующих на рязанском направлении.

Однако у нас совершенно отсутствовали данные о силах 2-й танковой армии противника в ее тактической и оперативной глубине.

У нас не было и вполне ясного представления о положении соседей. Как конкретно складывалось положение в районах Тулы и Каширы, было неизвестно. Связь с командиром 2-го кавалерийского корпуса генералом П.А. Беловым,

появившимся в районе Каширы, у нас отсутствовала. Нам не удалось связаться и с командующим 50-й армией генерал-лейтенантом И.В. Болдиным, который, как стало известно, на несколько часов заезжал в Зарайск. Повидаться с Иваном Васильевичем, моим старым сослуживцем, мне очень хотелось – этого требовали общие интересы дела. В Коломне должен был располагаться со своим штабом командующий 26-й резервной армией генерал-лейтенант Г.Г. Соколов. Однако и с ним связи не было никакой. После отправки в Коломну нашей 322-й дивизии из Рыбное вопрос о контакте с ним для нас приобрел большое значение. Экстренное сосредоточение этой дивизии в Коломне ясно показало, что Ставка очень серьезно беспокоится не только за Рязань, но и за Коломну.

Приказом Ставки оборона коломно-зарайского направления была возложена на генерала Соколова. С этой армией устанавливалась правая разграничительная линия 10-й армии.

При отправке 322-й стрелковой дивизии в Коломну один ее полк Ставкой было приказано немедленно двинуть в Зарайск. И очень правильно! Дело в том, что гитлеровцы к исходу 1 декабря подошли к Зарайску почти вплотную. Начальником его гарнизона был генерал-майор Терешков. От него мы узнали, что силы противника, подходившие к Зарайску, составляли полк мотопехоты при 30–40 танках. В Зарайске же имелось около 150 советских бойцов пехоты, собранных из разрозненных групп, один артиллерийский дивизион в составе 12 орудий и 111-й отдельный саперный батальон.

Приказ Ставки о 322-й стрелковой дивизии был выполнен безотлагательно. Ее 1085-й стрелковый полк к исходу 2 декабря был уже в Зарайске. Немного позже мы получили сведения, что после занятия этим полком Зарайска противник продвижение к городу приостановил.

Генеральный штаб информировал нас о том, что в последних числах ноября – первых числах декабря к Ряжску должна начать железнодорожные перевозки из глубины страны 61-я резервная армия. Однако ее сосредоточение несколько задерживалось. Связь штаба 10-й армии со штабом 61-й армии удалось установить лишь 6–8 декабря через нашего офицера связи. Рассчитывать на проводную связь с ней не приходилось, так как у 10-й армии к тому времени отсутствовали армейские линейные части связи.

Вопрос о средствах усиления 10-й армии был особенно острым. Так, у нас не имелось танков. Армии подчинили лишь находившийся в Рязани почти небоеспособный 51-й танковый батальон. Его танки, недавно вышедшие из ремонта, имели поношенную ходовую часть, отставали от пехоты, а через несколько дней совсем вышли из строя. Авиации армия, можно сказать, не имела.

Выход соединений 10-й армии со станций выгрузки в районы своего временного пребывания чрезвычайно тормозился отсутствием или большой нехваткой транспортных средств. Командование армии в своем распоряжении таких средств не имело.

И здесь, как в Пензенской области и в Мордовии, огромную помощь нам оказали местные организации. Рязанский, Спасский, Шаловский, Захаровский, Старожиловский, Сапожковский, Корабливский районные комитеты КПСС и районные исполкомы сразу же сделали все, что было в их силах, для обеспечения соединений армии гужевым транспортом и фуражом. В колхозных домах многих сел – Грязного, Покровского, Березового, Александрово, Волосовки, Рогового, Саларьево, Федоровки и др. – днем и ночью были открыты столовые, в которых воины получали горячую пищу. Колхозы выделили сотни лошадей с повозками, упряжью и ездовыми для подвоза в дивизии боеприпасов, продовольствия, снаряжения. Сельские труженики с честью выполнили не только эту большую и ответственную

задачу, но и другую, не менее важную и благородную: возвращаясь от линии фронта после начавшихся столкновений с врагом, они вывозили первые партии раненых. Колхозники размещали раненых солдат и офицеров по своим квартирам, обеспечивали их самым необходимым, ухаживали за ними, а затем отвозили в госпитали. Тем самым они очень серьезно помогли санитарной службе армии. Эта неоценимая помощь зачастую оказывалась нам в условиях их собственных затруднений, а подчас и нужды. И тем не менее мы видим, что наши воины, прибыв в район Рязани, нашли и радушный прием, и гостеприимное размещение, и питание (в это время у нас еще не была налажена работа армейской базы).

С подходом частей 10-й армии к Рязани настроение населения улучшилось. Уход жителей за реку Оку полностью прекратился.

Утром 4 декабря Военный совет армии вместе с оперативной группой уехал из Рязани. С нами выехал второй секретарь обкома И.И. Иванов. Его задача состояла в организации содействия местных органов войскам армии. И действительно товарищ Иванов во многом нам помог.

Накануне отъезда из Рязани Военный совет договорился с Бюро обкома партии о постоянной взаимной связи, о регулярной присылке обкомом разведывательных данных, получаемых от местных организаций, о борьбе силами населения со снежными заносами, об охране мостов, линий связи, переправ и других важных объектов местными органами власти, а также о том, что обком все безотлагательные вопросы материального обеспечения частей армии будет сам решать на месте.

* * *

Такова была сложная и своеобразная обстановка, в которой армия готовилась принять первый бой. Военная действительность оказалась неизмеримо суровее всего, что можно было представить себе в мирные годы. Сейчас, как никогда прежде, требовались от каждого из нас инициатива, сметливость и максимальная активность. Мы готовились к первому бою. Перед нами враг – умный и смелый военачальник Гудериан, создатель германских бронетанковых войск. Недалеко – столица. Нужно было принять участие в разгроме Гудериана, прошедшего победно путь через всю Европу и от границ Советского Союза до Тулы. Одна мысль в голове и одно желание в сердце: победить, сделать подступы к Москве могилой для гитлеровцев, какими бы сильными они ни казались. Наступали решающие дни.

Глава II

Первая задача 10-й армии

Обстановка и директивы

В конце ноября – начале декабря 1941 г. общий ход битвы за Москву достиг предельного напряжения. Начав «второе генеральное наступление» в середине ноября, враг стремился двумя мощными группировками обойти столицу с севера и юга. На полях Подмосковья шли грандиозные сражения. Советские воины стояли насмерть и наносили противнику тяжелый урон. Но все же гитлеровцам удалось прорваться к каналу Москва – Волга и форсировать его у Яхромы, а на юге выйти к Кашире, Зарайску, Михайлову и Серебряным Прудам. Упорное сопротивление советских войск шаг за шагом тормозило натиск врага. Силы группы армий «Центр» истощались. У нее отсутствовали резервы. Потери в людях и технике все более сокращали ее наступательные возможности.

Тем временем Западный фронт получил из резерва Ставки три новые армии (1-ю ударную, 20-ю и 10-ю). Кроме того, в район столицы начали подходить 26-я и 60-я резервные армии. Сложилась обстановка, при которой можно и нужно было начинать контрнаступление под Москвой.

Замысел контрнаступления под Москвой состоял в том, чтобы ударами войск правого и левого крыла Западного фронта во взаимодействии с Калининским и Юго-Западным фронтами разгромить ударные группировки противника, стремившиеся охватить Москву с севера и юга, и отбросить их от столицы. Такова была ближайшая и непосредственная задача. Дальнейшее уточнение планов предполагалось осуществить в ходе контрнаступления, в зависимости от конкретной обстановки.