В небе Китая. 1937–1940
Шрифт:
Погле спектакля, в ожидании друзей, я сел в кабину авто машины, И тут случилось неожиданное. Открыв дверь с другой стороны, в кабину быстро поднялась китаянка. Бросившись ко мне, она сквозь слезы часто повторяла: «Джапан бухао». Тыча себя в грудь, несколько раз повторила свое имя — Суин, затем показала на меня: «Ни?» (ты?) Я догадался и сказал «Вася». Громко вскрикнув: «Вася хэнь хао, джапан бухао» (Вася очень хорошо, японец плохо), — так же быстро выскочила из кабины и скрылась в ночной тьме.
Эта неожиданная встреча в канун Нового, 1938 года запомнилась на всю жизнь.
Буран
В первых числах января началось перебазирование наших истребителей на аэродром Хами. Взлетать в снежной траншее, да еще на колесах, — дело очень сложное. Малейшее отклонение от прямой грозило бедой. Вот где летчики показали свое мастерство. Ни одной поломки! Все «ласточки» были вызволены из снежного плена и благополучно сели в Хами.
Аэродром представлял собой участок пустыни без начала и конца. На нем не было даже мазанок, лишь одиноко маячила полуторка со стартовым нарядом, да в стороне стояли автозаправщики. После посадки группа была подготовлена к перелету в Сучжоу, по дневного времени не хватало. Поэтому ночевали в городе, в 3 км от аэродрома.
Хами — небольшой среднеазиатский город с глинобитными мазанками, узкими улицами и скудной растительностью по берегам откуда-то сбегавшего ручейка. Кроме китайцев город на половину населен уйгурами. Это — торговый центр, здесь была база советско-синьцзянской торговли «Совсинторг», которую возглавлял Семен Васильевич Блохин. В городе не было никаких литишэ (офицерских клубов). Поэтому летчики разместились в фанзе с наспех сколоченными нарами. Наутро, когда я собирался опробовать моторы, подошел штурман Ищенко.
— Господин техник! Прошу ко мне.
От такого обращения я как-то опешил и принял «господина» за шутку. Но оказалось, что в Синьцзяне мы обязаны были носить такой «титул». Употребляли его в официальных случаях, а чаще всего с иронией.
…Тихий морозный день. Простор и беспредельная видимость, как говорят в авиации, «миллион на миллион». Истребители взлетали пятерками. Надо было торопиться, чтобы успеть за светло добраться до Сучжоу. Уже на маршруте погода заметно испортилась: даль едва просматривалась, а горы, вздымавшиеся справа, скрылись во мгле. Аэродром затянуло пылью, но ориентиры просматривались. Сели благополучно. По случаю удачного приземления начальник базы Глазырин, знакомый мне еще по Вольской авиашколе, приготовил приятный «сервис» — натопил баню. Такого удовольствия мы не испытывали с самой Алма-Аты.
…Январское утро. Взлет. Курс на предпоследнюю базу — Ляньчжоу. Аэродром расположен в пустыне у Наныпаньского хребта, за которым — конечная «точка» трассы. Начальником базы назначен Григорий Иванович Базь — руководитель с незаурядными организаторскими способностями, знающий свое дело авиатор.
На базе неспокойно. Добровольцы круглосуточно несли ох рану аэродрома от набегов хунхузов, засылаемых японцами из Баотоу через Нинся, чтобы перерезать жизненно важную артерию трассы. Не один раз пулеметным огнем отбивали вылазки
С этой базы по приказу мы вылетели на разведку в пустыню, где (по агентурным данным) двигались на базы Сучжоу и Ляньчжоу верблюжьи караваны хунхузов. Более двух часов летал Арсен над скалами и дюнами на высоте 100 м. Наконец, у гряды были обнаружены бандиты.
— Видишь, Васи? Приготовь ШКАСы!
Арсен сделал поворот с креном. Длинная очередь из задней Пулеметной установки прошила караваны. Сверху было видно, как заметались хунхузы. Арсен зашел еще раз. Теперь уже Ищенко строчил из носовых ШКАСов, а я — из нижней установки. Дополнительная разведка не обнаружила караванов.
…На последнюю базу трассы — Ланьчжоу летели через Нань-шаньский хребет, за которым открывалась глубокая долина, стиснутая скалистыми горами. Слева песет свои желтые воды Хуанхэ, вплотную к ней примыкает Великая китайская стена. Здесь, за хребтом, почти всегда солнечно, так как северные ветры и снежные облака не в состоянии преодолеть этот барьер. В конце долины был расположен аэродром, сверху напоминающий палубу огромного танкера. На аэродроме, в пещерах, вы рубленных в отвесной скале, разумно размещены недоступные для бомбовых ударов различные материальные склады, запасы горючего, боеприпасы, мастерские. Здесь же рассредоточены на стоянке истребители И-16 группы Ф. Ф. Жеребченко. Вблизи, на возвышенности, раскинулся город.
Сразу же после заруливания на стоянку китайские представители производили приемку самолетов и наносили опознавательные знаки — белая 12-конечная (гоминьдановская) звезда на синем поле флага. За нами вслед появлялась на горизонте «аннушка». После заправки горючим и выполнения необходимых работ оба экипажа отправлялись в литишэ. На другой день, если позволяла погода, улетали «порожняком» за очередной партией истребителей. В то же время по маршруту гнал свою группу «ласточек» лидер А. Шорохов.
Однажды, после того как мы поднялись с аэродрома Ланьчжоу и следовали курсом на север, забарахлил левый мотор. Самолет находился как раз у перевала. Из правого глушителя валил сизый дым, а мотор трясло, как в ознобе.
— Арсен, сбавь обороты левому!
— Как же я сбавлю, когда идем с набором, а впереди перевал? '
— Тогда поворачивай оглобли!
— Нельзя, идем по ущелью. Видишь, скалы нависают по бокам?
— Прибавь немного оборотов правому, а у левого чуть убери! Мотор продолжало трясти, но податься некуда. Едва перевалили через хребет. Дальше пошли со снижением и все же дотянули до Сучжоу.
Как и предполагал, прогорело седло выхлопного клапана на правом блоке. Запасных моторов нет. Машина надолго должна была выйти из строя.
— Вася, давай думай! Перегонку срывать нельзя:
На следующий день Скворцов со штурманом улетели в Ланьчжоу попытаться заполучить другой самолет-лидер.
Что делать? Я вспомнил, что в прошлом году здесь разбились при посадке два СБ. Спросил у начальника базы Глазырина, где находится свалка.
— А зачем тебе?
— Да поискать надо кое-что.