В небе Китая. 1937–1940

Чудодеев Юрий Владимирович

Наш налет был точным и ошеломляющим. То же подтверди ли донесения с фронта. Все самолеты без повреждений возвратились на свою базу.

Непреложным законом любой армии является сохранение материальной части и поддержание ее в постоянной боеготовности, особенно на войне. После каждого возвращения с боевого задания первым делом надлежало укрыть самолеты в капониры, а там, где их не было (например, в Хэнъяне), рассредоточить по аэродрому и сразу же заправить горючим на случай выхода из-под удара.

После традиционного вопроса летчику «Как работала матчасть?» приступали к тщательному осмотру самолетов

и устранению повреждений. При этом непременно надо было найти не только входные, но и выходные пробоины для выявления возможных разрушений силовых элементов конструкции. Если количество пробоин было нечетным, то «гостинец» где-то застрял и его надо было найти.

Вот и сейчас, в обшивке самолета был «нечет». При тщательном осмотре я обнаружил глубокое осколочное повреждение нагнетателя правого мотора. Самолет пришлось отбуксировать в дальний угол аэродрома для замены мотора. Такие случаи были часты.

Техники не покидали аэродром, пока самолеты не были подготовлены к выполнению нового боевого задания. Поэтому редко ночевали в литишэ, а чаще коротали ночь под крылом самолета.

В погожие дни, когда постоянно взлетали и садились боевые машины, возвращавшиеся с боевого задания или из зоны ожидания, технический состав работал из последних сил, нередко под бомбами. Тогда оставалось прижаться к капониру или 1упасть в траву и спокойно ждать, рванет тебя прямым попаданием или грохнет в стороне, обдав землей с ног до головы.

Во время длительных ремонтных работ задние ШКАСы бомбардировщиков всегда держали наготове на случай непредви денных штурмовых налетов противника. А как же иначе? Оружие должно защищать самолет не только в воздухе, но и на земле. В первые дни Великой Отечественной войны техники вели огонь, и не безуспешно, по низколетящим целям из турельных установок или пулеметов на самодельных треногах.

Техники самолетов входили в состав летных экипажей и часто, когда не было стрелков, летали на боевые задания. Немало боевых вылетов совершили И. Мазуха, В. Поляков, В. Камонин, Д. Алексеев, В. Беляков, И. Александренко и другие МРИ товарищи. Многие из них остались навечно лежать в китайской земле. Был казнен японцами техник-стрелок Домнин, спустившийся с парашютом с горящего СБ. Никакие пытки не смогли сломить этого человека. Погиб техник-стрелок И. А. Александренко, вы полнивший до конца свой интернациональный долг. А ведь каждый из них оставил на Родине все близкое и дорогое.

…В середине июля налеты авиации противника стали наиболее интенсивными. Японцы готовились к общему наступлению на Ухань. Теперь они бомбили не только аэродромы, но и железнодорожные станции, промышленные предприятия и порто вые сооружения города.

12 июля особенно жестокой бомбардировке подвергся Учап. В Ухане (Учан, Ханькоу, Ханьяп) уже с утра была объявлена тревога. Военизированные подразделения и полицейские заняли свои места за мешками с песком, возвышавшимися в виде брустверов по углам кварталов, особенно в сеттльментах. Специальных бомбоубежищ не было, поэтому жители спасались кто как мог: прятались в подвалах, подъездах зданий, в канавах и рыт винах, толпами бежали к набережной, создавая невероятную сутолоку.

В тот день, как и всегда, технический состав своевременно подготовил самолеты для выхода из-под удара. На штоке взвился красный флаг —

сигнал к запуску моторов. Самолеты СБ ушли в зону ожидания. Истребители поднялись в воздух для встречи противника. Аэродром опустел. Японцы тремя девятками нагрянули на Учан. Они шли плотным строем, прорываясь сквозь разрывы зениток, и успели обрушить смертоносный груз на город. Была стерта с лица земли прибрежная часть города с пристанями, складами. Набережная была устлана телами убитых и раненых детей, женщин, стариков. По Янцзы плыли трупы и разбитые джонки.

12 августа 1938 г. В этот день наша авиагруппа понесла тяжелые потери. Было сбито пять самолетов СБ, в том числе эки паж летчика В. В. Бопдаренко со штурманом И. Раковым и стрелком П. Давыдовым. В горящих комбинезонах они покинули самолет. Обгоревший летчик и раненый штурман остались живы. П. Давыдова нашли на берегу озера. Верхняя часть туловища обгорела. В наколенных карманах мехового комбинезона китайцы обнаружили пистолет, деньги, записную книжку, в которой находилась фотография техника В. Камонина, подаренная Давыдову накануне. Все это было доставлено в штаб авиагруппы с просьбой переслать родным.

На могиле у деревни Цзиапь в пров. Цзяпси китайцы соорудили памятник, на котором поместили фотографию… Камонина, приняв его за погибшего стрелка Давыдова. Вот так и был увековечен на могильном камне Виктор Камонин. А он и по сей день в добром здравии шагает по Москве.

Хотя служба оповещения в общем была налажена неплохо, но бывало и так: дежурный-китаец надрывно кричал «тимбо», когда бомбы уже свистели над головой. Вот и на этот раз сброшенная с пикирования бомба разорвалась в 30 м от капонира, когда я устранял боевые повреждения. Сам уцелел, по мотор был выведен из строя. Самолет пришлось отбуксировать в дальний капонир.

Возможно, службы ВНОС ослабили внимание, так как аэродром из-за близости фронта использовался в основном для под скока, и все самолеты СБ, за исключением неисправных, перебазировались в Хэнъян. Поэтому на следующий день повторилось то же самое. На этот раз в капонире работал Иван Мачуха. Он подготовил было мотор к съемке, но на бреющем полете появились японские истребители. Они прострочили по фанерным макетам, с высоты принятым за действительные самолеты. Ведущий покачиванием с крыла на крыло дал команду прекратить штурм и возвращаться на свою базу, а сам, обнаружив в капонире СБ, набрал высоту для сброса бомбы с пикирования. Вот он опустил нос. Иван хотел подпустить японский самолет поближе, но инстинкт сработал слишком рано. Длинная очередь рас колола тишину раннего утра. Японец отвернул вправо и покинул аэродром невредимым. В то же мгновение Иван услышал нарастающий свист, но податься уже было некуда. Бомба взорвалась за капониром в рисовой делянке.

Иной раз отбой воздушной тревоги давали слишком рано, как это было в Хэньяне 18 августа 1938 г., в День авиации, когда японцы разрушили половину города и аэродромные по стройки. Увидев на флагштоке сигнальный «флаг отбоя», техник Камонин покинул бомбоубежище, чтобы продолжать ремонт самолета в дальнем углу аэродрома. Он был на полдороге к самолету, когда услышал свист бомб. Оглушительные взрывы спереди и сзади бросили его в жижу рисового поля. Встряхнувшись и очистив бороду от грязи, с присущим ему оптимизмом он за метил: