В Ночь Седьмой Луны
Шрифт:
Лизель сразу побежала к двери, как только она закрылась за фрау Грабен.
– Вернись, Лизель, – сказала я, – и давай познакомимся.
Лизель повернулась и показала мне язык.
– Она всего лишь дочка белошвейки, – сказал Дагоберт. – И не умеет себя вести.
Лизель зарыдала.
– Я умею. Мой папа – граф, он побьет тебя. Мой папа любит меня.
– Наш отец заставит тебя вспомнить хорошие манеры, – сказал Дагоберт. – И хотя, к несчастью, ты дочка обыкновенной белошвейки, у тебя благородный отец, и тебе не следует позорить его.
– Ты сам
– Не обращайте на нее внимания, фройляйн Трант, – но при этих словах его взгляд, которым он быстро окинул меня, был полон высокомерия, и мне пришло в голову, что я еще наплачусь с ним больше, чем с капризной Лизель.
Фриц – Фрицци, как его звала фрау Грабен, молчал и рассматривал меня серьезными темными глазами. Я подумала, что его еще сложнее понять. Я уже решила, что Дагоберт – юный хвастун, Лизель – испорченный ребенок, что касается Фрица, я не сумела составить о нем своего мнения.
– Тебя зовут Фриц, – сказала я. Он кивнул.
– Кивать не следует, – вмешался Дагоберт. – Папа так говорит. Следует говорить «да» или «нет».
– Ты собираешься учить английский. Ты его знаешь немного?
– Я знаю – «доброе утро, мистер».
– Доброе утро, миссис, – повторила Лизель. Дагоберт увенчал беседу словами:
– Доброе утро, леди и джентльмены! – и уставился на меня в ожидании аплодисментов.
– Все это замечательно, – сказала я, – но этого мало! Что еще вы знаете?
– Боже, храни королеву! – вспомнил Дагоберт.
– Мы это кричали во время приезда королевы Англии. Нам всем раздали флажки и велели махать ими. – взмахнул воображаемым флажком и закружился по комнат с криком «Боже, храни королеву».
– Пожалуйста, успокойся, Дагоберт. Королевы здесь нет, и нечего кричать. Ты показал, как кричал во время ее визита, и я слышала. – Дагоберт остановился.
– Но я хочу кричать про королеву.
– Возможно, остальным этого не хочется.
Дети выжидающе смотрели на нас, и Дагоберт хитро прищурился:
– Вы приехали учить нас английскому, а не учить нас, когда нельзя кричать про королеву.
Лизель с Фрицем глядели на него с обожанием. Я могла представить положение дел. Он был первым заводилой детской, и пока он оставался авторитетом, восстание будут поддерживать. Он был слишком высокого о себе мнения, и с этим следовало расправиться как можно скорее.
Я сказала:
– Я собираюсь учить вас и должна иметь определенную власть. Не вижу ничего умного или вызывающего восторг в бегании по комнате или выкрикивании лозунгов даже в честь королевы Англии. Но нужно поговорить об уроках, прошу тебя прекратить, Дагоберт.
Дагоберт изумился. Я поняла сразу, что он не приучен к дисциплине и нуждается в более жесткой опеке, чем другие. Несомненно, я еще дождусь неприятностей oт Дагоберта.
– Мой отец ездил в Кобург-Саксонию для встречи с королевой, – сообщил Фриц застенчиво.
– Это было давно, – сказал презрительно Дагоберт.
– Принц Альберт умер и королева – вдова. Боже, храни королеву. Боже...
– Ты опять
– Если я хочу, то буду.
– Только в своем обществе. Я хочу попросить Фрица и Лизель показать мне замок и расскажу им о наших уроках английского.
Дагоберт взглянул на меня вызывающе. Он стоял, расставив ноги, откинув голову, его голубые глаза блестели.
Я отвернулась и сказала:
– Пошли, Фриц... Лизель... Дагоберт сказал:
– Нет, вы не пойдете!
Я почувствовала, что мой авторитет зависит от моего поведения в эти секунды. Я взяла за руку Лизель. Она попыталась ее выдернуть, но я держала крепко. Она смотрела на меня с боязливым интересом. Все решил Фриц.
– Я провожу вас, фройляйн.
– Спасибо, Фриц.
У него были большие выразительные глаза. Он не спускал с меня взгляда с того момента, когда они вошли в комнату. Я улыбнулась ему, и он застенчиво улыбнулся в ответ.
Дагоберт забегал по комнате с криками «Боже, храни королеву», но я захлопнула дверь и сказала:
– В Англии не говорят «фройляйн», Фриц. Мы говорим «мисс».
– Мисс, – повторил Фриц. Я кивнула.
– Ну, Лизель, скажи тоже «мисс».
– Мисс, – сказала Лизель и засмеялась.
– У нас будут ежедневно короткие уроки, и собираясь вместе, будем говорить только по-английски. Ваш отец будет удивлен вашими успехами. По-английски замок – «касл». Попробуйте сказать «касл».
Они оба произнесли это слово к моему удовлетворению и были сами очень довольны. Я подумала, что с Дагобертом все было бы куда сложнее.
Они проводили меня по комнатам замка, во всех были амбразуры, превращенные в узкие, длинные окна. Мы поднялись наверх в башню, и Фриц рассказал мне о ее Названии «Кошачья башня», так ее назвали, потому что снаряды, сбрасываемые отсюда на нападавших, падали со звуками, напоминающими завывания кошек. Мы стояли в башне, разглядывая город и горы вдали, и Фриц показал на герцогский замок высоко на склоне. Вижу ли я длинные здания с восточной стороны? Там казармы гвардии герцога. Очень интересно наблюдать за гвардейцами.
– Они стоят на страже круглосуточно, – сказал Фриц. Правда, Лизель?
Та кивнула.
– У них синие мундиры.
– Темно-синие мундиры с золотыми обшлагами, на головах сверкающие шлемы. У некоторых на шлемах перья. Они стоят так неподвижно, что кажутся неживыми.
– Мне хотелось бы взглянуть на них.
– Мы покажем вам, хорошо, Лизель?
Я почувствовала, что дела идут хорошо. Лизель бы готова последовать за любым лидером, это было очевидна Фриц резко отличался от Дагоберта. Он был намнем меньше, да и по возрасту на несколько лет младше. У него были темные прямые волосы, карие глаза; у Дагоберта голубые глаза, на голове – вьющаяся золотая шапка волос. Дагоберт был привлекательнее, но Фриц заинтересовал меня. У него было тонкое чувствительна лицо, и я вспомнила слова фрау Грабен, что у него нет матери. Этому легко было поверить. Дагоберт был более самостоятельным, чем Фриц. Мне казалось, что Фриц окажется более восприимчивым учеником.