В объятии Зверя. Том 2
Шрифт:
— Владычица? — поклонилась она, с трудом узнавая Маррей. — Где твоё золото? Почему волосы твои заплетены в косы?
— Я больше не Владычица, во мне ничего святого нет, — усмехнулась Маррей. — Здесь столько людей. Где мать Эдна? Хочу спросить у неё коня на замену.
— Я подготовлю тебе коня, а ты пока ступай в общий зал. Мать Эдна там, — ответила Ларра.
Настоятельница стояла у стола и месила тесто для завтрашнего хлеба, ей помогала молодая жрица Кендра, а на полу, на соломе, играли дети.
— Останься у нас,
— Я только сменю коня и поеду. Я спешу.
— Куда же ты спешишь? Сегодня-завтра случится битва. Все попрятались за нашими стенами, боятся, что Крин не прогонит риссов.
— Туда и спешу, — ответила Маррей.
В колыбели настойчиво плакал ребёнок — Маррей полагала, что это дитя кого-то из беженцев.
— Я же только что тебя кормила. Потерпи! — отозвалась Кендра.
Маррей поднялась и заглянула в колыбель.
— Чей это ребёнок?
— Его мать умерла в родах, — ответила настоятельница.
Маррей взяла младенца на руки и увидела, что его пелёнки мокрые.
— Он замёрз, его нужно перепеленать, — сказала она.
Маррей увидела лежавшие рядом одеяла, завернула младенца в сухое и зашагала с ним по комнате, покачивая на руках.
— Бедняга, жаль, что он лишился матери. Быть может, я смогу быть ему матерью? — задумчиво произнесла Маррей, поглядев на настоятельницу.
— У него есть отец, — слегка улыбнулась Эдна.
Маррей вгляделась в личико младенца, посмотрела на тёмный пушок его волос и тёмные брови.
— Крестьянин?
Мать Эдна переглянулась с Кендрой, и обе они усмехнулись.
— Ну давай его сюда, я покормлю, — сказала Кендра, отерев руки о подол передника.
Маррей передала младенца жрице и почувствовала, как у неё защемило сердце. Как бы она хотела, чтобы у неё тоже был ребёнок! Но она приняла решение.
Молча Маррей вышла из зала и поглядела на храм, высившийся на площади. Статуя Великой Матери с вытянутыми руками встретила её в полумраке каменных сводов. Суета и гомон остались снаружи. Маррей опустилась на колени и закрыла глаза, чтобы обратиться к молитве.
— Что ж, не знаю, простишь ли Ты меня или нет, — произнесла она. — Если захочешь наказать — то я уже наказана, и хуже вряд ли мне уже сделается, — Маррей смахнула слёзы. — Я не прошу Тебя благословить меня, знаю, это невозможно. Но хочу сказать Тебе, что отказываюсь от материнства не во зло. Я делаю это, потому что люблю его. Прошу Тебя, Мать: убереги его от меча, с которым он пришёл, и приведи его в мои объятия.
Маррей открыла глаза, и теперь они лучше видели в полумраке. На алтаре перед собой она разглядела браслеты. Она не сомневалась, что это те самые браслеты, что предложил ей Рейван в Лединге. Маррей схватила их и тут же тот, что был поменьше, надела себе на руку, а второй прижала к груди.
— Я не знал, что ты здесь.
Маррей обернулась на голос, что раздался у неё за спиной, и увидела
Рейван обнял Маррей, и слёзы полились у него из глаз. Она целовала его лицо и губы, и в её ласке было много страдания и любви.
Рейван увидел отсвет браслета на руке Маррей и понял, что она теперь его жена. Он взял у неё из рук свой браслет и надел.
— Ты не ранен? — оглядела она его.
— Битвы не было, — прошептал он.
— Рейван, пусть мы не родим ребёнка, но мы ведь можем взять сиротку. Богиня благословит нас!
— Она уже нас благословила!
Эпилог
Костры меж шатров горели, куда ни падал взгляд, но им не удавалось затмить россыпь огромных искрящихся звёзд на чёрном небосводе.
В ночном летнем воздухе стихали голоса уставших после тяжёлой дороги воинов. Один за одним соратники укладывались на тюфяки.
Земля парила теплом, ветер шептал тихие распевы песен древности. Лира в руках Ульвара подхватила вибрации и протяжно запела, вторя шелесту ночи.
Тора, жена вана Лассе, разлила по кубкам мёд остававшимся у костра.
— Всё, это последнее на сегодня, — строго сказала она. — Допивайте и спать! А то комары совсем зажрут, — покосилась она на старого кзорга Сетта, сидевшего в стороне. — Плеснуть тебе?
— Я не привык пить, — отозвался старик, подняв заросшее бородой лицо к звёздному небу и наслаждаясь новообретённой свободой. — Как тут хорошо, как тепло. Спасибо, Рейван.
Сетт повернулся к вождю, благодарно кивая.
Тора как раз наполнила кубок Верховному вану и предложила флягу Маррей. Владычица помотала головой.
— Я тоже не привыкла.
— Вы, южане, воротите нос от нашего мёда, но увидите, придёт зима и только им и будете греться! — усмехнулась Тора, возвращаясь к мужу.
— Сетт, возможно и будет, но меня есть кому греть, — мурлыкнула Маррей, прижавшись к Рейвану.
Она сидела у него на коленях, и на руках у неё кряхтел завёрнутый в одеяла младенец, ища губами грудь.
— Сейчас отнесу тебя Кендре, — прошептала она, гладя по щёчке. — Проголодался маленький.
— Как любой мужик, уже знает, куда тянуться, — усмехнулся ван Стейнвульф, сидевший плечом к плечу с Рейваном. — Пусть боги будут благосклонны к нему! Давай выпьем за тебя, вождь, и твою красавицу жену! Чтобы вы воспитали достойного волка!
Рейван протянул кубок навстречу вану.
— Благодарю, Стейнвульф. За преданность и за дружбу.
— На кого, если не на меня, тебе опереться, — толкнул его ван. Но вождь был непоколебим, словно скала. — Я рад, что у Ингвара вырос достойный сын. И достойный будет внук!