В объятиях демона
Шрифт:
Допрашивали и остальных свидетелей, Лера сама давала показания, она даже не может толково вспомнить все то, что она говорила — все было настолько в тумане, что этот день скоро, наверное, просто исчезнет из ее жизни раз и навсегда. Царевой бы правда чертовски хотелось это забыть.
Самое мучительное — ждать приговор. Их всех едва ли не выгнали из зала суда, пока суд удалился в комнату, Герман подошел к Алексу, коротко переговариваясь с ним о чем-то, а остальным пришлось выйти. Лера ни на секунду не отходила от Антонины Петровны и Юрия Александровича, готовая поддержать и помочь в любой момент — сердечные капли для них стали уже неотъемлемым атрибутом в ее сумке и домашней аптечке.
Она уже устала уверять и себя, и их в том, что все будет хорошо.
— Надеюсь, его закатают по полной. — с усмешкой протянула Яна, смотря
По коридору пошел шумок. Эту новость действительно не афишировали — знали только Яна, Ксюша и родители Алекса, а вот теперь об этом, к тому же, будет знать и весь университет. Лера просто смотрит на нее — смотрит настолько внимательно, будто бы пытается заглянуть к ней в самую душу. Кудрявая даже не понимает, что у нее сейчас лопается — терпение или спокойствие, а может быть и все сразу, потому что уже в следующую секунду, она даже сама не понимает как, Лерочка уже наматывает на кулак длинные рыжие волосы девушки, едва ли не выдирая их, а лицо Гончаровой встречается со стеной. Не сильно, но достаточно для того, чтобы к ним сразу же подскочили разнимать. В коридоре началась суматоха — Давид крепко прижимал к себе Цареву, Максим — осторожно протирал струйку крови из носика Яны, который сейчас был слегка разбит. Все охали и ахали — как, зачем, и почему, но Лера все это время была, словно натянутая струна. А теперь она просто взяла и порвалась.
— Закрой свой рот. — отрезает Валерия, устав от постоянных унижений со стороны друзей. Но она и не думала перед ними оправдываться за то, что она делает — девушка уверена, что если бы они попали в такую ситуацию, из них бы тоже никто не отступился от возлюбленного, но почему-то строят сейчас из себя невесть что. — Я просто даже не хочу пожелать тебе испытать то же самое, что сейчас испытываю я, подруга. Смею напомнить, я тебе ничего плохого не сделала.
Она выворачивается из объятий Месхи и решительным шагом направляется к туалету — ей нужно умыться и привести себя в порядок. Давид обводит крайне осуждающим взглядом и Яна, и Макса — о, он уже наслышан об избиении девушки на следующий день после ареста. Он вообще не понимал, как можно поднимать руку на девушек, а тем более коллективно бить их ногами — Месхи сожалеет о том, что в тот день его не было в институте, уж он бы точно заступился и даже глазом не моргнул.
Лера горько усмехается, смотря на себя в грязное зеркало в туалете в зале суда. Зря она пила успокоительное — нервы все равно сдавали. Чем ближе к оглашению приговора было, тем больше ее трясло от всех переживаемых эмоций. Ей так страшно не было никогда в жизни. Никогда. Девушка, словно в тумане, возвращается в зал суда, когда их приглашают снова. Она крепко сжимает руку Антонины Петровны, когда начинают зачитывать приговор. Лера вслушивается с трудом — мысли путаются в голове, она плохо воспринимает, чувствует, как к горлу подступает тошнота от волнения, но самое главное она улавливает — двадцать лет. Двадцать. Лет. Это же практически вся жизнь… Сейчас это кажется такой долго и страшной цифрой. Она едва не теряет сознание прямо в зале суда, ей трудно представить какого сейчас родителям Алекса, они вроде бы держатся, они молодцом, а вот сама девушка чувствует, как что-то внутри ломается, и все ниточки надежды просто обрываются.
На Лагранжа просто страшно смотреть. Она не хочет поднимать на него взгляд — ей нельзя к нему подойти, нельзя обнять в последний раз, Лера может только посмотреть на него издалека, попытаться улыбнуться и хоть немного поддержать его. Давид тоже смотрит на лучшего друга неверяще, у него до сих пор присутствует какое-то чувство нереальности от всего происходящего, этого ведь не могло с ними случится.
Лагранж понимал, что он получил по заслугам. Откровенно, честно понимал. Поэтому даже не сопротивлялся, не удивился, когда приговор озвучили — уже не имело значение, сколько он отсидит — сам парень понимал, что вряд ли он выйдет оттуда живым в целом. Ему бы очень хотелось надеяться на то, что он ошибается. Он понимал, что он заслужил, но была ли в его глазах хоть тень раскаяния? Не ясно. Алекс вообще старался ни на кого не смотреть, только на свои руки — изредка на адвоката или на судью. Ни разу за все время слушания он не посмотрел на Яну, на
— Позаботься о ней. — фактически одними губами говорит он Месхи, кивая на Валерию, которая неотрывно смотрела за тем, как на юношу надевают наручники.
— Я обещаю. — также отвечает ему Давид, интенсивно кивая. Он крепко сжимал девушку за руку. Он ведь не знал, что в ее голове — может, она захочет кинуться к нему в следующую секунду. А вот Месхи ее от этого неразумного решения хотел удержать.
Его уводят. Мир меркнет, по крайней мере, для нее. Зал суда практически опустел, все ушли практически сразу после оглашения приговора, а Лера стояла и смотрела на скамейку, где буквально еще несколько минут назад сидел Алекс. Она осталась одна у разломанного целиком и полностью мира, который, наверное, невозможно будет построить обратно. Он рухнул, а девушка задыхается и гибнет под его обломками окончательно.
Месхи все-таки тянет ее за собой, приобнимая. Они идут к выходу и оба молчат — Лере нечего сказать, она не хочет говорить, а Давид не собирается выдергивать ее сейчас из ее состояния. Если ей так комфортно, пусть помолчит, а если захочет высказаться, парень в любом случае будет рядом. Как он и обещал Алексу, Давид обязательно позаботиться о ней. Вот сейчас, например, он намеревается довезти ее домой, немного успокоить и уложить спать.
На крыльце здания стоят ребята, которые до сих пор не успели разойтись. Яна абсолютно спокойна, затягивается своей тонкой дорогой сигаретой, она вполне довольна результатом случившегося — она готовится к свадьбе и ей правда нет никакого смысла страдать. Макс стоит рядом и тоже курит, а потом оборачивается на вышедшую парочку из здания суда, Лерка смотрит на него затравленно и испуганно, она не хочет снова оскорблений и каких-то гадких речей в свой адрес. Наверное, она это заслужила, когда сделала выбор в сторону Лагранжа. Давид чувствует эту дрожь — и лишь крепче сжимает руку кудрявой.
— Что, и на меня с кулаками полезешь из-за показаний? — злится Месхи, не удерживаясь от тычка в сторону Новикова. — Только я не маленькая беременная девочка, которую можно избить всей компанией и не получить ответа.
— Никуда я не полезу. — пожимает плечами Максим, оставаясь крайне спокойным и вставая возле Яны, едва заметно усмехнувшись. — Мы удовлетворены решением суда, нам больше ничего не нужно, чтоб ты знал. Ксюша, кстати, приговора дожидаться не стала. Она уехала. Просила тебя предупредить, пока ты был очень занят. Говорю тебе теперь.
Давид лишь кивает ему, пожав плечами. Он даже не заметил, если честно, что Орловой не было на остатке процесса — куда-то она исчезла, да и ладно — голова сейчас была забита совсем другим и ему вообще было не до этого.
— Я отвезу тебя домой. — уверенно говорит парень, пристально посмотрев на девушку, которая в ответ ему лишь кивнула. — Нам еще нужно завести родителей Алекса по дороге. Хорошо?
Лера кивает ему еще раз. Они находят родителей Лагранжа не в самом лучшем состоянии. Они стоят не так далеко от крыльца здания суда, мужчина крепко обнимает плачущую женщину, пытаясь ее успокоить. Она действительно поседела за все это время, да и сам мужчина постарел практически лет на десять, они выглядели очень устало и помято. Лерочка подходит к ним, сейчас даже ободряюще улыбаться не хочется — есть желание только лечь и как можно скорее уснуть.
— Поехали домой. — тихо говорит она, устало вздохнув.
— Ты останешься у нас, Лерочка?
Они все двигаются к машине, а девушка медленно кивает им.
— Конечно, только мне нужно съездить домой за вещами. Давид, ты меня отвезешь? — тихо просит кудрявая, попытавшись улыбнуться ему.
— Естественно, я же не пущу тебя за руль в таком состоянии.
Дорога до дома Лагранжей занимает не так много времени — родители заходят в подъезд, а Лера поворачивается к Месхи и тянется к нему, крепко обнимая за шею и утыкаясь в плечо.