В объятиях Кали

Мэрфи Уоррен

Начались песнопения; сначала раздались два резких выкрика, застучала барабанная дробь, и пол задрожал от топота ног, а затем весь ашрам стал сотрясаться от гимна в честь Кали. Кали божественной. Кали — дарительницы смерти. Кали непобедимой, великой Богини смерти.

Пол содрогнулся под спиной Бен Cap Дина, пальцы рук онемели — слишком крепко его держали за запястья. В нос ударял резкий запах навощенного пола, ноги ныли от вцепившихся в них пальцев.

Гимн продолжался. Кали! Кали!

Бен Сар Дин подумал, что, если он слышит голоса, ощущает запахи,

чувствует, как дрожит пол, значит, еще жив. А он хорошо усвоил, что ученики никогда не поют перед удушением. Всегда после. Конечно, он не мог считать себя тонким знатоком культа. Все, что он сделал, — это купил статую и научил этих белых юнцов нескольким индийским словам.

Бен Сар Дин почувствовал необычное ощущение на подошвах. Что-то вроде щекотки.

— Пожалуйста, не мучайте меня, — взмолился он. — Имейте жалость.

— Это всего лишь поцелуи, — сказал фанзигар из Индианаполиса.

Бен Сар Дин открыл глаза. Копны светлых волос склонились к его ногам.

— Головы — на север, — приказал он.

— Сбылось, сбылось, — говорила белокурая девушка. — У него нет румала.

— Раз вы так считаете, — уклончиво произнес Бен Сар Дин.

— Нам сказали, что у тебя его не будет, — продолжала девушка.

— Кто сказал? Выкиньте его из ашрама, кто бы он ни был, — изобразил возмущение Бен Сар Дин. — Что он знает?

Они смотрели на него сверху вниз. Он отдернул ноги от белокурой девушки и поднялся, оправляя одежду.

— Так у тебя есть румал? — спросил один из юношей.

— Почему тебе так интересно?

— Скажи, что у тебя его нет. Ну, пожалуйста, — просила белокурая девица. Слезы радости струились из ее глаз.

— Ладно. Раз уж вы так пристали, то скажу: действительно его у меня нет. А теперь отодвиньтесь подальше. Святые не любят, когда их теснят.

— Кали, великая Кали, вечная Кали-победительница! — запели трое юношей. Ноги их затопали по деревянному полу ашрама.

— Все верно, — сказал Бен Сар Дин. — Я принесу вам новый румал. В этот раз я знал, что его не следует приносить.

— Она открыла нам это. Мы все знали заранее, — сказала Холли Роден.

— Только Святые могут знать и предсказывать, — наставительно произнес Бен Сар Дин, оглядывая учеников. Никто не возражал, поэтому он повторил эти слова еще раз, с большим пылом. — Только один может предсказывать.

— Это Она. Она, — повторила Холли Роден. — Она сказала, что к ней нужно принести двух людей. Тот, кто будет без румала — Святой, наставник. Это ты.

— А с румалом? — спросил Бен Сар Дин.

— Он станет ее возлюбленным. И мы, убив его, пошлем к Ней, — сказала Холли Роден. — Но этот человек — не ты. — Блондинка улыбалась Бен Cap Дину. — Тебе любопытно, кто он?

— Святой не испытывает любопытства, — сказал Бен Сар Дин, которому, напротив, очень хотелось знать, о чем она говорит.

— Ты заметил, что нас стало меньше? — спросила у него Холли Роден.

Толстяк-индус огляделся. Двух, вроде бы, недоставало. Где же они? Возможно, нашли себе еще более безумную религию.

— Сегодня — здесь,

завтра — там, — произнес он вслух. — Многие прельщаются мнимыми культами, не выдерживающими испытания временем, и мы с радостью расстаемся с такими. Надо только убедиться, что они не тащат с собой жертвенные деньги из румалов. Эти деньги нужны Кали. Это часть нашей веры, веры наших отцов, и сейчас, и в ноябре, конечно, — сказал он, вспомнив почему-то о неоплаченном счете за электричество.

— Нет. Наши друзья не покинули нас. Остались верны. Они приобщились к таинству смерти. Она прекрасна. Смерть их была мгновенной и ослепительной, — сказала Холли Роден.

— Подожди-ка. Ты хочешь сказать, что наши люди гибнут?

— Да здравствует смерть! Да здравствует Кали! — прокричала девушка. — Нам явился великий, тот, кто ей желанен. Ее возлюбленный. И мы принесем его к Ней, в руках у него будет румал.

Бен Сар Дин взял желтый платок, который ему всунули в руки, и вернулся в свой кабинет.

Это уже слишком, — думал он. — Они хватили через край. Одно дело — убивать для статуи со множеством рук, но болтать о каком-то возлюбленном, который соединится с Ней в смерти — это слишком. Холодный пот прошиб его, когда Бен Сар Дин осознал, что только отсутствие желтого платка отвело от него смерть.

Тучный карманник подумывал уже, как бы побыстрее собрать вещички и удрать, но, развернув румал, увидел в нем пухлую пачку денег. Двадцать три стодолларовые купюры. И четыре кольца. Значит, они теперь берут все, что попадется? Он обратил внимание, что кольца были большие, на крупную руку. Тут же лежали и золотые часы “Ролекс” с секундной стрелкой, усыпанной крошечными бриллиантиками, и лазуритовая табакерка с кокаином и с золотыми инициалами ТВУ на крышке, и автоматический пистолет с перламутровой рукояткой.

Священник. Они убили Ти Ви Уокера!

Если бы Бен Сар Дин не увлекся вторичным пересчитыванием денег, он бы, наверное, умчался куда глаза глядят. Да, больше двух тысяч долларов. А среди купюр — билет на самолет.

Он подумал было, что это один из дешевых билетов компании “Джаст Фолкс”, но нет, это был билет первого класса, дающий возможность совершить полет в Стокгольм — туда и обратно. Внутри билета находилась надушенная открытка с надписью: “От благодарной конгрегации — священнику Ти Ви Уокеру”.

На обороте билета была еще одна надпись, сделанная почерком погрубее, не столь изысканным. Бен Cap Дин решил, что это писал сам Уокер. Тот явно сделал себе памятку, чтобы не пропустить что-то важное в Стокгольме: “Дом тысячи наслаждений мадам Ольги”.

Бен Сар Дин долго всматривался в билет. Он мог бы сам использовать его и бежать наконец отсюда, но что-то подсказывало ему: не делай этого! Внутренний голос говорил, что билет — подарок судьбы, шанс, который нельзя упустить.

Завернув билет в один из старых румалов с изображением Кали, из тех, которые нигде уже не найдешь по приемлемой цене, он пошел в ашрам и вложил румал в одну из рук Кали. Ученики поймут, что делать.