В объятиях Кали
Шрифт:
Тогда Чиун сказал, что ему не нужно одобрение, вырванное силой, это не одобрение, а чистой воды притворство. Но юноша клялся, что проникся любовью к стихотворению, и слова, похоже, шли от сердца. В глазах его стояли слезы.
Чиун часто обходил пассажиров и беседовал с ними. Особенно по душе ему были рассказы родителей о неблагодарности детей, и тогда он подзывал Римо, чтобы тот тоже послушал.
В тот раз Римо обратил внимание на молодую блондинку с молочно-белой кожей, которая благоговейно внимала пожилому джентльмену,
Вокруг все спали, поверженные в сон вечной поэзией Унг. Все, кроме девушки. Ее голубые глаза были широко раскрыты, ее, казалось, глубоко потрясла мысль, что не стоит пытаться продать неспастическую ткань в спастическом мире и наоборот. Мужчина же был, несомненно, коммивояжером. Римо понял это по хвастливым выражениям, которые звучали бы уместно разве что в устах Наполеона или Александра Македонского.
Мужчина, по его словам, уже покорил Новую Англию и Южную Америку. Скоро Канада будет его. В Европу он не едет, потому что там уже все прибрали к рукам.
Римо понимал, что мужчина перечисляет места, где он распространяет свои товары. Римо понятия не имел, что такое неспастическая ткань, хотя ему казалось, что она используется в “молниях”.
Девушку он вроде бы видел раньше. Посмотрев на список пассажиров, Римо узнал, что ее имя Холли Роден. Римо попросил девушку уделить ему несколько минут.
— Только не больше, киска, — бросил ей вслед коммивояжер.
Римо привел девушку в отсек между пассажирским салоном и кокпитом. Оттуда выглянул второй пилот и заговорил с ним.
— Я занят, — отрезал Римо.
— Слушай, парень, я летчик, а ты простой стюард. На тебе нет даже формы. Ты сию минуту приготовишь мне кофе, понял?
Римо вывернул руку летчика так, что она стала похожа на ручку от чашки, сунул его голову в кофейник, а затем подтолкнул мокрого как курица пилота в сторону кокпита.
— Ты сам теперь как чашка кофе, — сказал Римо. Римо хотел наконец заговорить с девушкой, но на этот раз из салона вышел пассажир с просьбой дать чего-нибудь выпить.
— Обратитесь ко второму стюарду, — сказал Римо.
— Он посоветовал обратиться к вам.
— Что вам надо?
— Стаканчик шипучки. У вас есть шипучка?
— Берите, что хотите, — сказал Римо.
Пассажир стал рыться в баре. Холли сказала, что хотела бы вернуться на свое место. Сказано это было очень вежливо, на что последовал такой же вежливый ответ: нет.
— Нету здесь шипучки, — пожаловался пассажир.
— Да возьмите себе чего-нибудь, — бросил ему Римо.
— Можно водку и ром?
— Ради бога. Берите и уходите.
— А две порции можно?
— Да. Только уходите поскорей.
— Две?
— Да хоть все, — сказал Римо.
— Вы правда стюард? — спросила Холли у Римо. Она не чувствовала страха. Ведь на ее стороне была
— Конечно, — сказал Римо. — Я уже видел вас раньше. На этом же рейсе.
— Нет, не на этом, — поправила его Холли. — Этот рейс начался полчаса назад.
Прекрасный ответ. Ей нравилось ставить людей на место. Этому научила ее мать. Единственное, на что сгодилась родительница.
Римо предложил девушке сесть на стол для подогрева, благо кофейник на нем уже не стоял.
— Вы не имеете права говорить со мной в таком тоне. Существуют определенные правила поведения. Вы будете уволены.
— Ладно, — сказал Римо.
— Что?
— Проехали.
— Больше от меня ничего не требуется?
— Идите на свое место.
Она пошла в салон, а Римо следил за ней. Что-то было не так с этой молодой леди. Интересно, заметил бы это Чиун? Но Чиун беседовал с группой людей, которые соглашались с ним, что в Америке стало мало настоящих профессионалов. Профессионал — фигура из прошлого. Чиун согласно кивал, а в конце беседы вытащил из кимоно еще одну петицию: “Остановить убийц-любителей”.
Римо позволил Холли Роден спуститься с трапа самолета вместе с мужчиной, к которому она неприкрыто ластилась, но когда они собирались сесть в машину, где уже находились некие молодые люди, Римо решительно подошел к автомобилю и потребовал, чтобы коммивояжер убирался прочь.
Тот пригрозил позвать полицию. Заметив на его пальце обручальное кольцо, Римо посоветовал ему пригласить заодно и его жену.
— Ну и дрянная же авиалиния! Никогда не видел такого плохого обслуживания, — сказал коммивояжер.
— Мы хотим его подвезти, — вмешалась в разговор Холли. — Имеем полное право.
— Подвезите лучше меня, — потребовал Римо.
— А вот этого не будет.
— Давай подвезем его, — сказал мужчина на переднем сидении.
— Зачем нам нужен этот сукин сын! — взорвалась Холли. — С нами едет другой мужчина, а он пусть катится ко всем чертям. Этот подонок — стюард с самолета, и я скорее провалюсь, чем позволю ему сесть в машину.
Молодой человек на переднем сидении не пытался урезонить девушку, как сделала бы ее мать, или докопаться до причины недовольств, как поступил бы отец. Не нужно ему было, как ее педагогам, и устанавливать мостик взаимопонимания.
Он поступил гораздо эффективнее. Врезал ей по зубам. И довольно сильно.
— Мы с радостью подвезем вас, — сказала Холли.
— Премного обязан, — поблагодарил Римо. — Вы, вижу, много путешествуете.
— Только по необходимости, — отозвался молодой человек.
Самолет приземлился в аэропорту Ралей-Дэрем, и молодые люди поинтересовались, в каком направлении Римо лучше ехать — к Университету Дьюка или к Чейпл-Хилл.
— Мне главное — поболтать, — сказал Римо.
— Мы тоже любим поговорить, — заверил его молодой человек.