В объятиях Кали
Шрифт:
Тяжелое предчувствие сжало его сердце, когда он распахнул дверь в комнату.
Он вытащил из кармана желтый мелок, с которым не расставался с самого Денвера.
Больше тот ему не понадобится.
Это находилось совсем рядом, — следующая остановка будет уже там.
Римо швырнул мел на пол. На другом конце комнаты телефонная трубка мерно раскачивалась на шнуре.
Глава восемнадцатая
Бен Cap Дин слышал доносившийся с другой стороны улицы шум из заполнявшегося ашрама. Поднявшись
Итак, этот день наступил.
Сегодня душители собрались на свою первую встречу после того, как О.Х. Бейнс послал их в Париж на самолете “Эйр Юуроп”, и он, Бен Сар Дин, готовился к серьезному разговору с юнцами.
Он скажет им, что они погрязли в грехах. Что нельзя пускать в ашрам посторонних. Что подлинную пищу для духа может доставить только истинный вождь, и такому человеку надо оказывать уважение и всяческие почести. Он скажет им, что вера в Кали — путь к вечному блаженству.
Вот что скажет им Бен Cap Дин. Он будет говорить, а ученики благоговейно внимать ему, и он опять займет место главы секты, поклоняющейся Кали.
Он пересек улицу, пройдя мимо своего “Порше”, и вошел в здание через обитую железом дверь, прямиком зашагав в ашрам. Рев учеников оглушил его еще на пороге.
Бен Cap Дин остановился, осмотрелся и увидел у подножья статуи четыре больших корзины, обмотанные желтыми румалами, изрядно уже засаленными и помятыми.
— Убивай! — вскричали ученики, увидев его.
— Убивай из любви к Кали!
Бен Сар Дин ступил на помост перед статуей и воздел руки.
— Слушайте, слушайте! — вскричал он.
Но толпа безумствовала.
— Я ваш святой и хочу вразумить вас: вы живете неправильно.
Голос его дрожал от волнения, и он тревожно оглядывался по сторонам, боясь, как бы сосуд для благовоний не полетел ему в голову. Видя, что опасения не подтвердились, Бен Сар Дин продолжал более уверенно:
— Кали не желает, чтобы вы постоянно убивали. Не количество ей нужно, а качество. Особенно сейчас, когда каждый день сообщения о новых смертях украшают первые страницы газет. Очень скоро гнев властей падет на ваши головы.
Но стоящая перед ним толпа продолжала скандировать все те же призывы. Некоторые ученики выступили вперед — Бен Cap Дин дрогнул и попятился, но те всего лишь направились к огромным корзинам перед статуей и сняли покрывала.
— Я ваш Святой, — прокричал Бен Сар Дин, — внимайте же мне.
Толпа примолкла.
Краем глаза Бен Cap Дин уловил голубовато-серебристый блеск, излучаемый содержимым корзин. Те были доверху наполнены драгоценностями, а фоном служили зелененькие доллары.
— Конечно, Святой, — сказала Холли Роден, — мы внимаем твоим мудрым речам.
— Ну, гм...
Бен Сар Дин взял в руки бриллиантовый кулон. Не меньше пяти каратов, прикинул он.
— Говори, Святой. — Зал сотрясался от их крика. Среди прочего в корзинах было примерно с полдюжины отличных сапфиров.
— Я... гм... — И рубины тоже есть, отмечал он, роясь в корзинах. Цена их стремительно
— Мне кажется, я могу сказать несколько слов от имени Святого, — произнес О.Х. Бейнс, выходя из-за перегородки, отделяющей молельный зал от офиса. Большими пальцами он оттянул подтяжки и широко улыбнулся, обнажая зубы. Улыбка светилась искренностью и радушием. — Наша старая добрая Сардинка всего лишь хочет сказать, что вы, черт возьми, отличные ребята.
Собравшиеся весело зашумели.
— И маленькая леди с большим количеством ручек не может не оценить этого.
— Да здравствует Главный фанзигар!
— Убивай для Кали!
— Как-то я сказал нашей старой доброй Сардинке... — начал было О.Х. Бейнс, но ему помешали.
— Он здесь! Он пришел!
Бен Сар Дин, не понимая, что происходит, сунул на всякий случай в карман несколько крупных драгоценностей.
— Кто? — вскричал он. — Где?
— Здесь! — вопила Холли. — Он пришел. Возлюбленный Кали. Он пришел.
— Ах, вот оно что, — уже спокойнее проговорил Бен Сар Дин, глядя на двери ашрама и одновременно запихивая в другой карман еще несколько драгоценностей, а также доллары.
В дверях стоял высокий худощавый молодой человек в черной спортивной рубашке. Запястья у него были на диво мощные. Измученное лицо, в глазах — безнадежное отчаяние. Спроси сейчас, как его имя, он ответил бы, что раньше его звали Римо Уильямсом.
— Да здравствует Возлюбленный Кали! — скандировали душители, падая перед ним на колени.
Римо двинулся вперед на негнущихся ногах.
— Он принес румал, — пронеслось по залу.
Римо нервно теребил в руках взятое им в мотеле полотенце.
В толпе людей стоял, прислонившись к колонне, О.Х. Бейнс. Римо вспомнил, что видел уже это лицо, но сейчас оно для него ничего не значило — он продолжал идти вперед.
Он был не в состоянии сопротивляться властной силе, влекущей его к себе. Статуя, казалось, набросила ему на шею лассо и тянула вперед. Он видел Ее, приподнятую на платформе над толпой. Уродливое, абсолютно чуждое существо из другого, чужого мира, и все же он не мог не идти к ней. Каменная маска хранила бесстрастное выражение, но иногда ее заслонял другой образ — прекрасное женское лицо, бесконечно печальное. Римо моргнул — лицо незнакомки еще на мгновение задержалось, а потом исчезло, вытесненное потемневшим от времени выщербленным изваянием.
— Кто он? — прошептали в толпе. Римо услышал ответ.
— Возлюбленный Кали. Тот, кого она ждала.
Возлюбленный? Римо не то что любовником, но и человеком себя сейчас не ощущал. Только марионеткой, у которой и время-то на исходе. Он слабел с каждым шагом. Дойдя до платформы и оказавшись лицом к лицу со статуей, он почти не мог двигаться. Желтое полотенце, выскользнув из его рук, упало на пол.
Запах уже заполнил все его существо — древний, идущий из глубины веков и несущий зло, запах. Жарко разливаясь по сосудам, он отравлял ему кровь.