В объятиях любви
Шрифт:
Может быть, после этого Аспазия полностью осознала, что, выйдя за маркиза, она станет маркизой и приобретет важное общественное положение.
От нее будут многого ожидать, и она боялась, что не оправдает этих ожиданий.
Когда она была готова, они пошли вниз, где был маркиз.
Марфа сказала, будто уловив ее чувства:
— Ваша матушка — Господи, благослови ее — будет в часовне сегодня, она любит вас и всегда помогает вам.
Ее слова развеяли легкую тень сомнений, на мгновение омрачившую счастье
— Благодарю тебя, Марфа, — сказала она, — и спасибо тебе за заботу обо мне и Джерри все эти годы, когда нам было так трудно.
Она увидела слезы, наполнившие глаза старой служанки.
Марфа заторопилась в часовню, чтобы попасть в нее до того, как туда войдут невеста и жених.
Спускаясь по лестнице, Аспазия увидела маркиза.
Он наблюдал, как она спускается, медленно, шаг за шагом, стесненная вуалью, окутывавшей ее, и тиарой, сиявшей на ее огненно-золотых волосах.
Подойдя к нему, она увидела в его глазах выражение, которого не замечала ранее.
Он ничего не сказал, только подал ей свою руку и повел ее туда, где была часовня.
Одной рукой он поддерживал ее, другой сжимал ее пальцы. Аспазия чутко ощущала волны эмоций, исходившие от него, подобно завораживающей музыке.
Ее сердце сильно колотилось, ведь он был так близок к ней, а чудо осознания того, что она должна была стать сейчас его женой, заставляло ее чувствовать себя так, будто перед нею открывались небесные врата.
Когда они опустились на колени рядом друг с другом в часовне, и ее дядя благословил их, Аспазия знала, что не только ее мама была в тот момент с нею, но и небесный свет, исходящий от Бога, покровительствовал им.
Марфа в последний раз оглядела спальню, убедившись, что все в порядке, затем задула свечи на туалетном столике и пошла к двери.
— Доброй ночи, и благослови тебя Бог, — сказала она, как говорила каждую ночь еще с тех пор, когда Аспазия была ребенком.
— Доброй ночи… Марфа.
Ей трудно было произносить эти слова и трудно было осознать, что она не в своей маленькой кровати в доме священника, где привыкла спать.
Она сейчас в самой прекрасной комнате, какую только видела, в кровати, которая могла принадлежать лишь волшебной принцессе, и она ожидала маркиза.
Он вошел в дверь, соединявшую их спальни, и, увидев его, она подумала, что невозможно выглядеть более счастливым.
Он тихо подошел по ковру и мгновение стоял, глядя на нее, прежде чем сесть на край кровати.
— Я ждал этого момента весь день, мое сокровище, — сказал он, — и я ждал этого момента целую вечность.
— Мы.., женаты! Мы действительно.., женаты! — произнесла Аспазия, как будто убеждая в этом саму себя.
— Мы женаты, — повторил маркиз низким голосом, — и сегодня, моя возлюбленная, между нами не будет подушки.
Аспазия смущенно улыбнулась:
— Я
— Ты ничем не обеспокоена? — быстро спросил он.
— Только.., тем, что я должна.., сказать.
— Что же это?
Маркиз взглянул на ее пальцы и увидел, что она нервно сжимает их.
— Моя дорогая, — забеспокоился он, — я не испугаю тебя.
— Я.., я не пугаюсь тебя, — ответила Аспазия, — просто.., я боюсь.., того, что я так.., невежественна.
Не дожидаясь, пока маркиз скажет что-либо, она быстро продолжала:
— Что, если я сделаю.., что-либо.., не так и ты не будешь.., любить меня б-больше?
Маркиз взял ее руку в свою.
Он чувствовал дрожь ее пальцев, как будто держал в руке маленькую птичку.
— Моя драгоценная маленькая женушка, — сказал он. — Нет ничего, что ты могла бы сделать не так, если ты только не разлюбила меня.
— Я люблю тебя! Я люблю тебя! — твердила Аспазия. — Я люблю тебя так.., сильно, что ты заполняешь.., весь мир, как небо.., и не существует.., ничего, кроме.., тебя.
Пальцы маркиза сильнее сжали ее руку, но он не двигался.
— И все же ты страшишься чего-то.
— Только того, что я.., разочарую тебя в чем-то, и ты… пожалеешь, что ж-женился на мне.
— Я совершенно уверен, что этого никогда не случится, — сказал он, но Аспазия продолжала:
— Ты сказал.., что я знаю многое о том, что интересует тебя.., но я ничего не знаю о.., любви, и о том, что мужчина.., хочет от.., женщины.
Вероятно, она вспомнила поведение мужчин и женщин в Гримстоун-хауз, а также обнаженных актеров на сцене.
До этого дня маркизу никогда не приходилось учить любви или объяснять ее.
Но поскольку Аспазия отличалась от всех, поскольку он знал, что ее смущение объясняется чистотой, которую он никогда ранее не встречал, он ощутил небывалую силу любви, которая буквально переполняла его.
Он понимал теперь, что его чувства к ней были не просто влечением мужчины к красивой женщине, но являлись чем-то таким глубоким, таким возвышенным, что трудно было выразить это.
Ему хотелось заботиться о ней, защищать ее и любить ее так, чтобы в ее глазах никогда больше не появилось выражение страха или отвращения.
И тогда он тихо сказал ей:
— Сегодня вечером, когда мы венчались, мое сокровище, я поклялся, что буду любить, обожать и боготворить тебя всю жизнь.
Маркиза поразили его собственные слова, однако они исходили из его сердца.
Он увидел, как засветились глаза Аспазии, и ее пальцы перестали дрожать в его руке.
— Ты такой.., великолепный! — воскликнула она. — Как могу я.., не обожать тебя!
— Я думаю, моя драгоценная, — сказал маркиз, — что нам нужно лишь прислушаться к нашим сердцам, и тогда любовь сама поведет нас.