В объятиях орка
Шрифт:
Что ж, в лавке у Леала есть эльфийские сладости и легкое вино из цветка альгрии. Хотя нет, вино не стоит пить. Краснощекая, хихикающая девушка с блеском в глазах — слишком большое искушение. Оставим вино на потом, когда я уже не буду связан обещанием. Сейчас же провоцировать самого себя не стоит, тем более с этим прекрасно справляется и сама Марьа.
— Надо не забыть проверить молоко, — буркнул я себе под нос, напоминая об оставшихся делах.
— Проверить молоко? — Я повернулся на звук голоса.
Брат отошел от
— Не этим ли должна заниматься твоя жена? Кстати, где она? — Он стоял напротив меня и улыбался мне в лицо. Мои руки сильнее сжали ручки ведер. — Может, у реки, стирает?
Арвинг едко улыбнулся и заглянул мне за плечо.
— Нет, не видать ее там.
Он сам отвечал на свои вопросы и провоцировал на драку. Я был близок к тому, чтобы забыть о законах племени и напасть на наследника вождя, но в последний момент взял себя в руки и улыбнулся брату.
— Моя жена — мое дело, не лезь в чужую семью.
Заканчивая разговор, я попытался обойти Арвинга, но его рука, выставленная в мою сторону, остановила меня.
— Чужую? — переспросил родственник без тени улыбки. — Ты мой брат. Я лишь беспокоюсь.
— Смотри, брат, могу оказать тебе ответную любезность! — Арвинг недовольно нахмурился, не понимая, о чем я толкую.
— Ты ведь не нашел себе жену — могу поговорить с отцом. — Заканчивать мысль я не стал, а пошел в сторону загона.
Брат остался за спиной и не видел, как я поморщился от досады. А ведь в детстве мы дружили вопреки недовольству Ирвиллы. Вместе бегали по стану, ловили рыбу, охотились в степи и даже проказничали сообща. Когда же мы стали врагами? Наверно, когда повзрослели и поняли, насколько мы не равны, несмотря на родственные узы. Я понимал нежелание брата опускать свой авторитет в глазах народа. Однако не мог понять, почему брат считал меня соперником? Он будущий вождь, не я. К чему все эти женские игры? Они недостойны будущего вождя. Арвинг поступал глупо и необдуманно.
Марьяна
Пробуждение было тяжелым, голова гудела, тело знобило, а во рту обосновалась пустыня. Я открывала глаза осторожно, боясь яркого света, но в шатре царствовал полумрак. Магические шарики небольшого диаметра горели над столом, в помещении слышался треск дров. В обычное время мне показалось бы это милым, но сейчас этот звук казался слишком громким, заставляя меня морщиться от боли. Подхватив вторую подушку, я накрыла ей голову, стало лучше. Можно было бы и отдаться в объятья Морфея, но, увы, пить хотелось сильнее.
На счет три я встала. Слишком резко. Голова пошла кругом, и я едва удержалась на ногах. Дойдя до кувшина, налила себе холодной воды. Выпив залпом несколько стаканов, почувствовала себя чуть лучше. Аспирина в этом мире можно было и не просить, может, рассольчик? Хотя откуда? Вспомнив о корове, решила, что кефир вероятнее добыть. Главное — найти мужа. Только
Эх, тяжела жизнь в племени. Это тебе не современный мир, где таблетки в каждом доме и мобильные телефоны даже у детей есть.
Настроение, которое и так было на нуле, вырыло ямку и залезло в норку. Ну психанула я на этого гада, амбала недоделанного. Ну решила ему кузькину мать показать при всем роде, но зачем я согласилась быть этой сквок–ори? Кто мне скажет? Порыв души, чтоб его! И взгляд Ирвиша, полный тревоги.
Да и пессимизм мой тоже хорош! Нашептывал, предатель:
— Ты все равно не найдешь дороги в свой мир. Тут о нем никто и не слышал.
А авантюризм поддакивал:
— Дома скучно, нудно, бесперспективно, а здесь новый мир, полный возможностей.
Даже расчетливость проснулась:
— Сквок–ори не последний человек в племени, если мы уже застряли, то глупо отказываться от власти. Чует мое сердце, враги у нас уже появились.
Вот тут спорить было бессмысленно, стоило только взглянуть на брата мужа, да и на эту сладко улыбающуюся мачеху.
В общем, все посоветовались, а мне отдуваться. В средневековье. Хотя нет, о средневековье можно мечтать. Там ведь дома из камня были и ванны или корыта, не помню уже.
Мне так не повезло. Шкуры и дерево. Металл встречается редко в обиходе, стекла не видела вовсе. Вместо ванны речка. Она же стиральная машина.
Впору завыть белугой, но это слишком громко, а голова болит.
— Уже проснулась?
В шатер вошел Ирв, неся с собой два тяжелых мешка.
— Почти, — прошептала я, стараясь говорить как можно тише.
Бросив мешки у стены, муж подошел к веревке, на которой висели пучки разных трав. Оборвав где цветочки, где листики, он кинул все в кружку и, залив водой, подогрел все рукой. Я и не знала, что он так умеет.
— Держи, это поможет, снимет боль.
Я с благодарностью приняла питье. На вкус оно было даже приятным. Я пила небольшими глотками, наблюдая за мужем. Он, достав из одного мешка фрукты и овощи, разложил их по небольшим ящикам, которые стояли в той части шатра, которую я назвала кухней. Его движения были ловкими и быстрыми. Я любовалась игрой мышц тела. Поймав себя на этом занятии, поспешно допила до конца похмельное зелье.
— Спасибо, вкусно.
Поставив на стол кружку, поняла, что проголодалась. Вот черт! Я же проспала все время и ничего не приготовила. Что же мы кушать будем?
Я стала оглядываться по сторонам, осматривая провизию. Меня интересовало мясо в первую очередь. Я бы и фруктами наелась, но Ирвиш вряд ли обрадуется такой диете.
— Ирв, а у нас мяса нет? Или оно где–то лежит?
Мне было неловко спрашивать, но на глаза мне ничего не попадалось.
— Завтра покажу тебе погребок, а сейчас давай поужинаем. Я рыбу приготовил с овощами.