В объятиях орка
Шрифт:
— У вас есть традиция, которая разрешает девицам вешаться на мужчин? — постукивая вилкой, спросила я у мужа.
Ирвиш тут же отодвинулся от подавальщицы и нахмурился. Девушка наконец–то обратила на меня внимание. Окинув меня взглядом, она что–то сказала и скривила губы. Такого уже не выдержала моя «грелочка». Словно огненным хлыстом ударила она девушку по руке, которую та нагло положила на нашего орка. Хоть магию я не увидела, но почувствовала ее отчетливо, будто сама стала ей на мгновение. Или это и была я? Хотя как? Магии во мне ведь нет.
Орчанка прижала к себе руку и с глазами, полными слез, ушла прочь. Ирвиш смотрел на меня с немым
— Это не я, — не выдержав его взгляда, попыталась оправдаться. Хотя почему я должна что–то говорить? Насупившись, повернулась к окну. Буду лучше в него смотреть.
Пробовать пирог и напиток больше не было желания. Таверна уже не выглядела уютной. Мне хотелось уйти отсюда. Настроение упало, даже о чужих традициях слушать больше не хотелось. Единственное, что придавало мне сил, это теплота, которая окутывала мои плечи и гладила по спине, успокаивая. «Только ты меня и понимаешь!» Я обреченно вздохнула. За окном кипела жизнь: торговцы предлагали свой товар, покупатели выбирали, мерили, торговались. Все улыбались друг другу. Я тоже улыбнулась, глядя на малыша–орка, который отчаянно грыз деревянную игрушку, а его мама пыталась вместо лошадки дать ему какой–то фиолетовый фрукт. Такая замена явно была не по вкусу ребенку, и он упорствовал, мать тоже не сдавалась. Я с интересом наблюдала, гадая, кто же победит в этом противостоянии.
— Марьа. — Я повернулась к мужу. — Попробуй, это очень вкусно.
Он положил мне на тарелку кусок пирога и потянулся за кувшином, чтобы налить мне и напиток.
— Не хочу, — обиженно ответила я, повернувшись к окну. Не стану есть этот пирог и пить ничего не буду!
— Я обидел тебя? — Ирвиш был сбит с толку. Он явно не видел проблемы, а я не хотела объяснять. Да и что ему скажу? Что приревновала? Мои щеки горели. Как я могла? Ведь даже сутки не знаю этого мужика, то есть орка! Без разницы. Где моя голова? Ладно — голова. Мозги мои где? Почему я верю всему, что говорит мне Ирвиш?
— Чем докажешь, что ты мой муж? — Мой вопрос явно озадачил собеседника.
— Кольцо? Штамп в паспорте? — Боже, о чем я говорю? Какой паспорт?
— Запись в книге племени? — поправила себя. Должны же быть у них какие–то документы?
Ирвиш был возмущен моей речью.
— Положи свою ладонь на мою, — он протянул руку.
Я выполнила просьбу мужчины. Вначале ничего не происходило. Я усмехалась, глядя то на наши руки, то на орка. Однако, когда уже была готова сказать колкость, мое запястье начало светиться, показывая золотистый тату–браслет.
— Что это? — Хотела отдернуть руку, но орк мне не позволил.
— Доказательство нашего брака. — Его ответ был ожидаем. Я ведь просила доказательств.
Не кольцо, но почти штамп. Паспорт можно и потерять, рука–то понадежнее будет.
Я притянула к себе пирог и кивнула на пустую кружку. Ирвиш хоть и злился на меня, но напиток налил. Орк молчал, я тоже не спешила с откровениями.
Кусочек пирога на тарелке предлагал легкий выход. Разговаривать во время еды неудобно, у меня будет время подумать. Решившись, я вооружилась вилкой и отломила маленький кусочек пирога. Пробовала местную выпечку с опаской, но та оказалась просто восхитительной: воздушное тесто, кисло–сладкие ягоды со специями в тягучем меде. Хоть что–то привычное в этом мире!
Напиток напоминал теплый цитрусовый компот. Такое я точно приготовить в ближайшее время не смогу. Я тяжело
— Если хочешь, я куплю еще один на ужин? — словно прочитав всю мою печаль по поводу потери вкусняшки, предложил Ирв.
Какой же он заботливый и внимательный, только вот не до конца понимающий. Историю с подавальщицей я забуду не скоро. Хотя ревновать не имею права. Или имею?
— Хочу.
— Хорошо. — Ирвиш оперся на стол, поднимаясь.
— Так значит, мы женаты.
Орк сел на место.
— Да.
— И ты мой муж?
— Да.
— В свой мир попасть я не могу?
— Не можешь.
— Разводов у вас нет.
— Вместе до смерти.
— Чьей?
Ирвиш нахмурился.
— Ты слишком хрупкая и не сможешь меня убить.
Я могла, конечно, поведать орку о женском коварстве, но убивать мужа не собиралась, поэтому развивать эту мысль не стала.
— Значит, до моей. — Закусив губу, я опять взглянула в окно. Тот самый карапуз–орчонок бодро вышагивал рядом с мамой. В его руке была деревянная лошадка, на голове которой красовался фиолетовый фрукт. Малыш, не замечая подмены, вертел во рту свою игрушку.
— Я не стану тебя убивать. Ты моя жена. Дар богов.
Я скривилась. Как же можно было забыть, кому обязана своим попаданством!
— Могу ли я тебя попросить дать мне время, чтобы разобраться во всем? Понять устройство этого мира? Принять изменения в моей жизни?
— Ты отказываешь мне в близости?
— Я прошу тебя дать время, познакомиться с тобой. В моем мире люди встречаются долгое время, перед тем как вступить в брак.
Конечно, я сейчас сильно не договаривала и представляла факты в удобном для меня свете, но на войне все средства хороши.
— Тебе не стоит бояться меня, я не причиню тебе боли.
Я покраснела: он подумал, что я невинна. И что делать теперь? Если скажу, что уже была близка с мужчиной, орк точно не пойдет мне навстречу. Я ведь так и не выяснила их традиции до конца. Вдруг девственность у них обязательный атрибут невесты. Что тогда меня ждет? Разводов–то у них нет. Я запаниковала.
— Ирвиш, пожалуйста! — Мой голос дрожал, страх накатывал волнами, магия орка уже не могла согреть — я холодела от ужаса.
Муж смотрел на меня растерянно, было заметно, что мой страх не оставил его равнодушным.
— Хорошо, но я дам тебе неделю.
Я была благодарна за передышку. Неделя — это чуть больше, чем ничего. Возможно, за это время удастся выяснить все.
— Спасибо.
Ирвиш
Моа летел по знакомому маршруту, поэтому я почти не следил за ним, лишь изредка удерживая от проказ. Я чувствовал его желание рухнуть вниз, почти дотронуться до земли и пролететь над колосящейся травой, щекоча пузо. Мы часто так развлекались, но сейчас с нами Марьа. Боюсь, она не оценит таких забав. Или оценит? Я не мог предсказать ее реакцию. Она обижалась, плакала без причины, но в то же время была открытой, честной, искренней, как дитя. Чего только стоило ее поведение в лавке Леала! То, как она схватила камень ярости, вызывало у меня смешанные чувства. С одной стороны, ее искренняя улыбка и радость обезоруживали, я был готов подарить ей целый мешок этих булыжников, но с другой стороны, почему ее выбор пал именно на этот камень? Обычно его использовали для наведения проклятий. Возможно, боги дают мне знак? Моя жена не так уж безобидна и наивна?