В Объятиях Соблазна
Шрифт:
Внутри нас встретили деловитая суета, приглушенный гул голосов и ритмичный перестук ткацких станков. Повсюду сновали люди в форменных жилетах, сосредоточенно погруженные в работу.
Ханна почтительно следовала в нескольких шагах позади, стараясь быть как можно более незаметной. И тут только я заметила, что в свободной руке Кристиан держит пышный букет нежно-розовых пионов, перевитых кружевной лентой.
— Это вам, — смущенно пробормотал он, протягивая цветы. — Я подумал, они должны понравиться юной леди. Нежные и свежие, как сама весна. Почти так же прелестны, как вы.
Затем,
— И вам, мисс Симмонс, тоже полагается цветок. В знак благодарности за вашу заботу о мисс Элизабет. Поверьте, я высоко ценю преданных компаньонок, ведь сам не понаслышке знаю, как это важно — иметь рядом надежное плечо.
Ханна зарделась от удовольствия и застенчиво приняла цветок, бережно прижав его к груди. Я тоже задохнулась от восторга. Он снова дарит мне цветы? И так откровенно сравнивает с благоухающими бутонами? Это уже не просто галантность, а самый настоящий флирт!
Пробормотав нечто невразумительно-благодарственное, я спрятала пылающее лицо в душистом облаке лепестков. Голова слегка кружилась — то ли от пьянящего аромата, то ли от очередного доказательства симпатии Кристиана.
— Не за что, — пожал плечами тот, лукаво улыбаясь уголками губ. — Уверен, у вас обеих сегодня будет немало поводов для улыбок. Ведь кроме осмотра цехов, у меня припасен еще один сюрприз. Надеюсь, он вам понравится.
От предвкушения у меня сладко екнуло сердце. Сюрприз? Господи, что бы это могло быть? Неужели Кристиан тоже весь вечер думал о нашей встрече и ломал голову, как меня поразить, вызвать трепет?
От одной мысли об этом в груди разлилось предательское тепло. Так, Элизабет, держи себя в руках! Нечего растекаться лужицей и строить радужные мечты. В конце концов, ты здесь по делу — разведать, каков лорд Уэстбрук на самом деле. А уж потом можно и о чувствах подумать.
Тряхнув головой, я приказала себе собраться. Искоса глянула на Ханну — та тоже старалась сохранять невозмутимость, но по сияющим глазам я видела, что компаньонка в восторге от обходительности лорда. Что ж, будем внимательно наблюдать вместе. Сейчас мы с Кристианом на публике, среди его рабочих. Надо следить за тем, как он себя с ними держит — высокомерно или дружелюбно? Не проскользнет ли в общении некая снисходительность хозяина к прислуге? Ведь это много скажет о его истинной натуре.
Однако мои благие намерения с треском разбились вдребезги, стоило Кристиану заговорить. Потому что следующие полчаса слились в сплошную череду мурашек, сладких вздохов и безнадежных попыток сосредоточиться. Кристиан оказался невероятно обаятельным рассказчиком — остроумным, компетентным, с мальчишеским задором в голосе.
Он так увлеченно описывал тонкости ткацкого дела, что даже у нас с Ханной, несведущих, загорелись глаза. А уж как галантно придерживал за талию, помогая взбираться по крутым лесенкам меж станков! Сердце то и дело уносилось вскачь, в горле пересыхало, коленки позорно дрожали. Я украдкой переглядывалась с компаньонкой, и видела, что та тоже очарована. И плевать на всё — сейчас любые тревоги меркли перед обезоруживающим обаянием
Кристиан с нескрываемой гордостью показывал и рассказывал, как устроено производство. Просторные светлые цеха, ряды новейших станков, аккуратно разложенные по сортам и цветам шелковые нити, готовые к употреблению. Все здесь дышало порядком и процветанием.
— Жемчужина моей коллекции — восточный зал! — подмигнул лорд, увлекая меня в отдельное помещение. — Здесь мы трудимся над самыми редкими и экзотическими тканями. Взгляните!
Зал и впрямь поражал воображение. Расшитые золотом и серебром ткани, тончайший газ и органза всех мыслимых расцветок, затейливые парчовые узоры. Я невольно ахнула, любуясь этой роскошью.
Кристиан, заметив мой восторг, многозначительно улыбнулся:
— Нравится? Могу организовать для вас эксклюзивный пошив. Уверен, в платьях из моего шелка вы будете неотразимы.
— Ох, это слишком щедрое предложение, — смутилась я. — Не уверена, что могу принять такой подарок.
— И слышать не желаю отказа! — шутливо погрозил он пальцем. — Считайте это знаком моего расположения. В конце концов, леди в вашем положении должна блистать.
Я вспыхнула и опустила глаза, не зная как реагировать на откровенный комплимент. Внутри проснулись странные, волнующие ощущения. Полунамеки лорда будоражили воображение, но в то же время настораживали. Уж не об ЭТОМ ли предупреждал Марко?
Кристиан же, казалось, ничего не замечал. Он весело щебетал о модных расцветках и фасонах, увлеченно размахивая отрезами тканей. Его глаза азартно блестели — видно было, что своим делом он живет и дышит. Вот только проскальзывало в этом воодушевлении что-то нарочитое, напускное. Будто лорд играл роль радушного хозяина, но втайне имел какие-то иные планы на мой счет.
Или я просто накручиваю себя, ища подвох там, где его нет? Поддаюсь внушениям Марко, вместо того, чтобы составить собственное мнение? Кристиан ведь ничем не заслужил моих подозрений…
Пока я предавалась этим мыслям, лорд бросил на меня внимательный взгляд. Его улыбка потускнела, во взоре мелькнула тревога.
— Мисс Элизабет, вы так побледнели! Я утомил вас своей болтовней? Прошу прощения, я увлекся и не подумал…
— Нет-нет, все в порядке! — поспешно возразила я. — Это я виновата, задумалась о своем и прослушала ваш чудесный рассказ. Прошу, продолжайте!
Я одарила Кристиана ободряющей улыбкой. Он просиял в ответ и подхватил прерванную мысль с удвоенным пылом. Но краем глаза я заметила, как он бросает на меня обеспокоенные взгляды. Похоже, моя задумчивость не укрылась от него.
Мы продолжили экскурсию, петляя меж гудящих станков и сновавших туда-сюда работников. Кристиан увлеченно рассказывал о нюансах производства, а я старалась не пялиться слишком откровенно на его точеный профиль и подвижные губы.
В какой-то момент, увлекшись очередным красочным описанием, я не заметила, как мы с лордом свернули в боковой коридор и оказались в дальнем закутке цеха — узком, тесном, пропахшем краской и лаком. Ханна, отвлекшись на разговор с одной из работниц, похоже, потеряла нас из виду и отстала. Мы остались наедине.