В объятиях врага
Шрифт:
– Значит, ты просто глуп, – перебила его Энн. – Отец считает, что именно ты организовал все последние набеги. И если ему удастся убедить в этом других, тебе не уйти отсюда живым!
– А ты и в самом деле не станешь горевать, если меня убьют, милая?
У Энн перехватило дыхание от возмущения. Наглость этого человека не имела границ! Он уверен, что она все еще находится под властью его чар!
– Горевать? – воскликнула она. – Да я благословлю тот день, когда мир будет избавлен от такого лживого мерзавца, как вы!
Музыка умолкла, но ни Энн, ни Фрэнсис даже не заметили, что перестали танцевать задолго
Эдмунд Блейк выступил из тени у стены и проводил глазами Маклина. Зловещая улыбка на миг осветила его лицо; он неслышными шагами подошел к Гленкеннону.
– Весьма любопытный поворот событий, – заметил Блейк, взяв бокал вина с подноса у проходившего мимо официанта. – Какого вы мнения о наших незваных гостях?
Гленкеннон рассмеялся.
– Я ломал голову, как мне пробраться в неприступную крепость Маклина, а тут он сам пожаловал ко мне в гости! Богом клянусь, нам сегодня неслыханно повезло: баран по собственной воле пожаловал на бойню!
– Я уже приказал удвоить стражу и выбрал комнату, где наши молодые друзья могут заночевать.
– Да-да, отлично. Надо держать их в счастливом неведении, пока мы не придумаем, как с ними покончить, чтобы это не слишком бросалось в глаза.
– В таком случае вам следовало бы поговорить с вашей дочерью, милорд. Кажется, она не слишком расположена ублажать нашего гостя…
– Расположена она или нет, значения не имеет: Энн будет ублажать любого, если я ей велю, – самоуверенно отмахнулся Гленкеннон. – Эта девчонка еще более послушна, чем ее мать.
– Так вы хотите, чтобы я продолжал за ней приглядывать, милорд?
– Да, и непременно давайте мне знать, если она проявит неучтивость к нашему гостю. – Гленкеннон мрачно усмехнулся. – Возможно, моя прелестная дочь сумеет несколько скрасить последнюю неделю приговоренного к смерти.
Гнев Фрэнсиса развеялся к тому времени, как он пересек бальный зал. В конце концов, чего еще он мог ожидать от Энн? Девушка имела все основания его ненавидеть после того, как он обошелся с ней в Кеймри. Теперь он горько сожалел о том, что в свое время не открыл ей всей правды, но в тот момент правда не привела бы ни к чему и лишь стала бы для Энн источником смертельной опасности. Да и сейчас ее открытая враждебность к нему служила им обоим лучшей защитой от подозрений Гленкеннона.
Поскольку Энн была явно не расположена выслушивать его объяснения, Фрэнсис покинул зал и направился по коридору в комнату, отведенную для игры в кости и в карты. Он прошелся между столами, раскланиваясь со знакомыми и наблюдая за капризами судьбы, которая дарила игроков благосклонностью, а в следующее мгновение отворачивалась от них.
– Кого я вижу! Сэр Фрэнсис Маклин собственной персоной! Вот уж не ожидал увидеть вас здесь!
Фрэнсис замер, сразу узнав этот надменный голос. Он медленно обернулся и окинул сидящего за столом господина презрительным взглядом. Перси Кэмпбелл явно выпил лишнего: его длинное, заостренное лицо пошло красными пятнами.
– О, сэр Перси, мой добрый друг! Мне бы следовало догадаться, что вас надо искать именно здесь, за карточным столом. Говорят, что в последнее время вам приходится беречь себя:
Кэмпбелл пнул ногой пустой стул, отодвигая его от стола.
– Присядьте, Маклин, сыграйте партию и поведайте нам, что вы здесь делаете. Ведь вам, горцам, нечасто случается вылезать из своих крепостей – если только речь не идет о грабеже и разбое. Впрочем, иногда вам все же случается выбраться в город, чтобы напиться в кабаке и устроить пьяную драку на улице, не так ли? – Его тонкогубый рот искривился в снисходительной усмешке. – Надеюсь, вы не собираетесь поставить нас всех в неловкое положение, совершив подобное варварство в этих стенах?
Игроки, стоявшие поблизости, почли за благо ретироваться, а сидевшие за столом затаили дыхание и замерли. У Фрэнсиса руки чесались взять Кэмпбелла за ворот и перебросить его через стол головой вперед, но он решил воздержаться: дракой ничего не добьешься, зато у Гленкеннона появится законный повод заковать его в кандалы.
– Ну что вы, сэр Перси, я бы не посмел сесть с вами за карты: я играю только с сильными противниками. А что до цели моего визита, удивляюсь, как вы до сих пор не поняли. Я прибыл сюда именно ради вас. Вы столько раз говорили о своем желании скрестить со мной меч, что ваши слова наконец достигли моего слуха. Что ж, я к вашим услугам, Кэмпбелл… И поспешите, я не привык ждать!
Кэмпбелл внезапно побледнел, его темные глаза выкатились из орбит; оттолкнувшись от стола, он в спешке опрокинул свой стул и выхватил из ножен усыпанный драгоценностями кинжал.
– Г-граф! Позовите графа! – закричал он, заикаясь. – Скорее, пока этот бандит меня не зарезал!
Фрэнсис продолжал стоять, опираясь рукой на стол, и даже не сделал попытки взяться за кинжал.
– Успокойтесь, Кэмпбелл, вам ничто не угрожает. Я не собираюсь злоупотреблять гостеприимством Гленкеннона, обнажая сталь в его доме. – Он презрительно усмехнулся. – Как видите, меня нельзя обвинить в варварстве.
Не обращая внимания на любопытные взгляды, Фрэнсис проследовал к столику в углу, за которым сэр Юэн Маккью и лорд Гэлбрейт играли в карты. Постепенно все мужчины, находившиеся в комнате, вернулись к своим занятиям, а Перси Кэмпбелл так и остался стоять с дурацким видом, сжимая в кулаке бесполезный кинжал.
Чарльз Рэндалл, который сидел за соседним столом, с невольным восхищением проводил глазами высокую статную фигуру Маклина. В этот вечер он уже один раз столкнулся с горцем, но был приятно удивлен, когда Маклин вместо того, чтобы обрушить на него град ядовитых насмешек, вежливо поздоровался и проследовал своим путем.
«Может, Маклин и негодяй, – подумал Чарльз, – но все-таки он настоящий мужчина! Уж лучше иметь одного такого врага, чем целую свору союзников, подобных этому хвастуну Кэмпбеллу». На мгновение Чарльз позволил себе забыться и вообразить, каково бы это было – выступать заодно с Маклином, а не против него… Впрочем, он быстро опомнился и прогнал из головы крамольную мысль.
Какое-то время спустя опустевший зал погрузился в зыбкий полумрак. Свечи догорали и гасли одна за другой. Усталые слуги выносили подносы с пустыми стаканами и передвигали столы для утреннего пиршества, которое должно было начаться уже через несколько часов.