В объятьях сна

Филиппов Сергей Галиевич

Так что брату этим летом повезло куда больше! Даже не смотря на то, что это был особый, приходской лагерь, всё равно тут не было стольких правил, сколько было дома. И даже больше того, там была его одноклассница Пегги Лой, в которую он был страстно влюблён. Он был единственным её знакомым в лагере, чему она была безумно рада. Они тут же сблизились и стали куда больше общаться, узнавать друг друга…

После этого лета они стали парой в своей школе и долго встречались до тех пор, пока она не появилась на выпускном с католиком по

имени Джек. Все были в курсе, что Леон и Глэдис год как не вместе. Все, кроме Леона. Он и в этот раз не поверил произошедшему и пошёл гулять по улице, пытаясь забыть о случившемся. У него не вышло, и он решил напиться. Он пил первый раз в жизни и не знал меру, отчего произошедшее реально стёрлось из памяти. Вместо этого он вспоминал давно забытые сцены из прошлого, где отец бил их мать, показывая, кто главный, унижает его перед сестрой, и наказывает его за то, что тот подсматривал, хотя это и не так.

Это всё снилось ему. Слова незнакомца тронули его, хоть он и не хотел это признавать на уровне сознания, когда подсознание уже взвыло от боли. Да и давно он не напивался так же, как в ту ночь…

Проснулся Леон от того, что его трясла Глэдис, спрашивая «всё в порядке?», «ты меня слышишь?». Последовала пара ударов по лицу.

– Нет, пап не бей, перестань…

– Сука, сколько же ты выжрал, негодяй? Меня с отцом путаешь. Это явно что-то новое. Ну, хоть в себя пришёл… – она встала и пошла советоваться с местным врачом, который согласен проводить отрезвительные операции только в присутствии Форда, поскольку своих денег у них уже практически нет, а страховка Леона истекла.

– Где? Где Глэдис? Скажи, где она.

– Плохо дело… – Глэд отняла телефон у Леона, отдав врачу, о чём-то договорилась с ним и снова вернулась к братцу.

– Ты лежи тут. Я сейчас привезу Форда, и мы всё уладим. Хорошо? – Глэд было жалко братца, так как его детство было не лучшим по меркам подростка. Все нападки их отца доставались ему, из-за чего она чувствовала свою причастность к его состоянию сейчас.

– Где мы?

– Мы почти что дома…

Первые сутки в больнице дались тяжело. Да и соседом был только Форд. Леон же снова забыл большую часть произошедшего. Не помнил, как попал сюда, но наконец-то был спокоен. Подавленность тихо прошла, да и Глэдис с Гленном стали навещать его. Было интересно смотреть местные передачи. Вообще удивительно, что здесь есть журналисты, но они ни разу не встречались с ними. Это явно было специально. Зато Леон не слышал чего-то и без того ему известное. Хотя, передачу про буйство в местном пабе, куда забрела змея он посчитал знакомой.

Лежать под капельницей вообще достаточно скучно. Не знаешь, как там на улице, а если и знаешь, то проверить в любом случае не сможешь… А ещё телефон ему так и не вернули. От скуки он начал играть в словесные игры с Фордом, делиться историями с ним и представлять,

что мистер Ганн ему отвечает. Персонал почти не заходил к ним за чем-либо, кроме как за уходом за пациентами.

Однако Глэд и Гленну было куда скучнее… Без Форда их смысл несколько утерялся, и они тупо разбирали чердак первую половину дня, а вторую половину Гленн учил Глед кататься верхом, параллельно наблюдая за успехами дочки и некогда сбежавшего мальца. Хуже всего получалось у Глэд, хоть та и уверяла, что уже каталась на лошадях в детстве.

– Возможно ты отчасти опустошен, но я чувствую нашу близость. Да, я не помню целый день, но день с тобой в лесу я не забыл. Он засел в моей памяти крепко. – Леон смотрел на люминесцентную лампу так, словно обращался к ней, пока она подмигивала в такт шуму телевизора. – Для меня ты нечто большее чем родственник. Ты дал мне свободу выбора. Показал мне жизнь! Без тебя я был бы тем, кем быть непростительно. Человеком, пытающимся жить так, как одобрил бы грёбанный отец!.. Эх… Я устал, и ты это понимаешь… Не зря мы вдвоём оказались здесь. Кто знает, к чему это приведёт?!

За шторой, где лежал Форд послышались движения. По тени было видно, что он сел и положил руки себе на колени. Леон посмотрел на него, дожидаясь ответа. Посмотрел глазами, полными надеждами на силуэт за ширмой.

– Да… Да, так оно и есть, что всё взаимосвязано. Помню как-то давно меня укусила змея в бедро, после чего меня привезли в больницу, где мне довелось поговорить с тем, кто видел во мне отца. Он думал, что я лучше, так как могу защитить, не лишая свободы выбора. Мы с ним вместе вышли из больницы и долго были вместе. Он дал мне жизнь, а я стал ему, как отец…

– Не продолжай, пожалуйста.

– Почему же? – силуэт отдёрнул ширму. Глаза Форда были вновь на своём месте, но казались слепыми, они смотрели словно сквозь Леона, но Форд очень тепло улыбался. Его губы были нежны, как губы отца, что укладывает ребёнка спать, но при этом не казалось, что он куда-то уйдёт, поцеловав в лоб на ночь.

– Я не хочу слышать, как вы расстались.

Глэд быстрее остальных устала от катания верхом, так как не привыкла к этому. Она оставила Гардена и направилась к дому, где были готовы с вчерашнего вечера жаренные картошка и окорочка. От свежего воздуха у неё немного кружилась голова, но, в целом, чувствовала она себя лучше, чем в прошлые дни.

Она шла неспешным шагом по бетонным плиткам уверенной походкой и дошла бы до дома за пятнадцать-двадцать минут, если бы не отвлеклась на прерывистые крики со стороны леса. На первый крик она не обратила особого внимания или не придала значения, услышав крик, вмиг утихший, она остановилась, сочтя это странным и отчасти преступным, в третий раз она была уверена, что кричат в лесу, и это скорее всего маленькая девочка, зовущая на помощь.

Конец ознакомительного фрагмента.