В объятьях сна
Шрифт:
Мужчины косо на неё посмотрели, у Форда же по-прежнему нету глаз. Гленн садится ко всем, обещая, что через полчаса суп будет готов. Все молча сидят, а Глэд с улыбкой на лице смотрит на всех поочерёдно и хихикает.
– Сегодня я погуляю одна, мальчики.
– С чего бы это? – спросил её брат.
– Просто скучно с вами. Да и надо же о личной жизни хоть изредка думать.
– Хозяйка хочет найти кавалера? – иронично вставил надзиратель.
– Огрести в подворотне мисс захотела… – дополнил брат.
– Эх, мальчики, вам не понять. Я просто хочу побыть одна. В салоне красоты быть может засяду… – выкрутилась, кокетливо играя двумя пальчиками по столу, Глэдис.
– Если одна, то за свой счёт, – почти
– У меня пока ещё есть деньги, не беспокойтесь, – подытожила красотка Глэд и ушла из комнаты.
Надзиратель с её братом пожали плечами и откушали уже готового супа. Сестричка вернулась.
– А где наши покупки, не подскажете? – встав в дверном проёме, спросила она.
– Я отведу вас, мисс… – надзиратель взял даму под руку и повёл её куда-то.
– А сестричка отчасти права. За твой счёт в сауну явно не сходишь… Разлагаешься на глазах, друг… – говорил Форду Леон. – Сложно строить планы, когда все мысли зациклились на водных горках… Может, в кино сходим, ммм?
Форд задумчиво промолчал…
– Ну, значит, договорились! – Леон улыбнулся и пожал костяную руку деда.
Он взялся за ручки коляски и поехал из дому, насвистывая что-то себе под нос.
Тем временем Гарден достал платье Глэд из громоздкой кучи… Оно всё ещё пахло дихлофосом, так как было в эпицентре вчерашнего разбрызгивания. Глэдис из вежливости поблагодарила надзирателя и пошла переодеваться. Когда она ушла, Гленн откашлялся и вновь закрыл дверь на засов. Глэд быстро переоделась в своей комнате и, словно приведение, покинула дом.
Через некоторое время Гарден понял, что остался один, и, смирившись с этим, начал уборку.
Леон и Форд пошли в кинотеатр на фильм про зомби, они взяли себе сладкий и солёный поп-корн и колу, а после прошли в полупустой зал. Леон понимал, что после пьянки его счёт заблокировали, поэтому искал способы развлечься за счёт Форда так, чтобы к этому не смогли придраться. Он смотрел фильм и наконец-то был доволен тем, что не отказался до сих пор от завещания. Однако, фильм был вообще не страшный, страшнее было оглядываться на лицо Мистера Ганна в полумраке… Но даже это не спасло ситуацию, фильм был скучен и не страшен. Леон пошёл в туалет, так как колу взял и выпил тоже за двоих. Закончив, он поторопился обратно, но не заметил на своём месте Форда. Они сидели с краю, так как Леон не хотел перетаскивать Форда с коляски и обратно. Эванс запаниковал. Сердце забилось, как бешеное. Он бегал по всем рядам и извинялся, заглядывая под каждое сиденье. Нигде его не было. И вдруг он заметил коляску Форда возле экрана. Сам он был рядом, но сильно вонял, из его открытого рта вылетела мушка, и это изрядно покорёжило Леона. Он посадил Форда обратно в коляску и пошёл гулять с ним «на воздух».
Глэд вошла в роль неприкаянного духа. У неё кружилась голова, эмоции были в некоторой степени подавлены, а лицо было бледным. Она направлялась в салон красоты, трепля себя мыслями, что она уродлива до той степени, что ни один нормальный человек не будет испытывать к ней чувств. Плакать не хотелось ничуть, но хотелось доказать для самой себя, что это всё глупые домыслы бурной фантазии…
Все смотрели на неё непонимающе, она по-своему, как и её братец, стала знаменита тут ещё до приезда, хоть все и скрывали это. Весь этот город существовал за счёт капитала Форда, вошедшего во внутренний оборот и практически не выходящего за его пределы. Суть была в том, что при существовании Форда не нужно было ни наличие банков, ни участие государства. Он заменял кислород для здешней экономики. О завещании знали все и не всем оно нравилось, однако большая часть горожан понимала, что жизнь города зависит только от такой формальности. Отчасти, все тут были соучастниками преступления,
Глэд встретили в салоне, как и кого-либо ещё другого. Форд здесь никогда при жизни не бывал, от того это заведение финансировалось равномерно самими жителями. Здесь не было понятия «особенный гость», хоть и были завсегдатаи… Однако новый их посетитель, только войдя в заведение, своим бледным как мел лицом воплотил это понятие в жизнь.
– Вам что-нибудь нужно? – спросила первая попавшаяся работница заведения.
– Да, я хочу заказать СПА, массаж, шугаринг и записаться на посещение солярия. Я тут надолго, скорее всего, так как не хотелось бы стать блёклым пятном на глазах у прохожих. – Глэд улыбнулась и протянула несколько крупных купюр.
– Как скажете, мэм. Тогда, пожалуйста, пройдите в дверь слева, там вам окажут всю необходимую помощь.
– Спасибо.
Глэд улыбнулась, но в глазах её читалась грусть от того, что согласилась уехать их родного дома к чёрту на куличики, но тем не менее она прошла в указанную дверь и начала там свою жизнь с новой странички.
Леон продвигался по городу крайне медленно, так как одно колесо коляски было полуразвинченно каким-то или какими-то вандалами в кинотеатре. Впервые на Мистера Ганна некто отреагировал отрицательно. Это вносило некоторые сложности. Леону казалось, что неотъемлемая и логичная часть договора – общечеловеческий вид гниющего тела, однако он не видел реализуемых способов, чтобы прервать процесс разложения. Да и было понятно, что бальзамировать тут тело не станут, так как в таком случае не удастся так просто избавиться от него с Глэд. Прямо на слуху было что-то типа «бальзамировать живого человека? Вы с ума сошли?» и прочее… И действительно, что с ним сделать, пока он «жив»?
– Вам тут не рады. – голос раздался сзади, и Леон обернулся вместе с коляской. Перед ним стоял мальчишка лет десяти с насупленным выражением лица.
– Это ты мне? – с лёгким замешательством ответил Леон – Это ты столкнул моего деда с лестницы в кинотеатре, негодник?!
– Да, тебе. Уезжай со своей сестрой. Я ненавижу тебя! Пусть город развалится, если взрослые ничего придумать не могут! Вы никому не нужны тут! Если каждый бы тут ездил с усопшими, то тысячи гниющих тел стали бы нам роднее живых… Чтоб тебя!
Малой разрыдался и убежал прочь. Леон ничего толком не понял из монолога мальчишки, но ему было его жалко. Со вздохом он повернул вновь коляску и направился к дому.
– Не слушай его, дед. Я хоть тебя и плохо знаю, но все, вродь как, любят тут тебя. Так что не бери в голову, хорошо?
– Хорошо.
– Вот и славненько!
Леон и Форд двигались размеренным шагом, и в глазницах Форда, казалось, болтается мысль: «Как же зовут этого паренька?»
Гарден пересёкся с Глэд неподалёку от салона. Он стоял возле девочки, которая сидела верхом на лошади и явно хорошо его знала, и дружила с ним, однако появление наследницы их резко прервало, Гарден попрощался с ней, попросив передать привет «остальным». Девочка взяла вожжи крепче в руки, глянула в лицо Глэд и умчалась в даль.
– Чудная девочка! Помню, как в детстве я тоже училась верховой езде. Однако меня лошади как-то не любили, так что я училась не долго… – Глэд ненадолго умолкла и продолжила. – Вы знакомы, я ведь правильно поняла?
– Да, вы правильно поняли. Она хорошо катается на коне и в последнее время это чисто её заслуга.
– Что так?
– Став вашим надзирателем, я вынужден был покинуть своих подопечных. Не сделай я так, никакие отчисления в конный спорт не шли бы вовсе. А так наше дело живо. Хотя, многие без тренера ищут занятие более подходящее, но моя любимица тренируется каждый день в свободное для этого время.