В объятьях тьмы
Шрифт:
– Может быть, ты что-нибудь хочешь?
Снова спрашивает женский голос, и Райли, наконец, находит в себе силы, чтобы слегка приоткрыть веки. Вначале все расплывается и видится в неясном свете, но постепенно глаза начинают привыкать, и фигура принимает более четкие очертания. Темные вьющиеся волосы, собранные в низкий хвост и понимающие темно-карие глаза. Фелан слегка хмурится, в этой медсестре ей видится что-то знакомое.
– Сколько… - хрипло, на выдохе, произносит брюнетка, не в силах закончить вопрос. Собственный голос звучит жалко.
– Ты уже лежишь здесь? –
Райли не хотела знать, сколько это «скоро». Она была уверена, что ответ бы ей не понравился.
Медсестра улыбается, краем глаза смотря на дверь.
– С того момента, как тебя сюда привезли, твой брат не покидал пределы больницы, сидя в коридоре. Он хочет тебя увидеть. Я думаю, что ты уже в состоянии принимать посетителей, так что…
– Нет, - отрывисто произносит Райли, слегка приподнимаясь, и тут же глухо стонет от боли, вновь откидываясь на подушку, - я не хочу никого видеть. Просто…оставьте меня.
В глазах женщины застыл немой вопрос, но ведьма морщится в ответ, медленно отворачивая голову, чтобы не смотреть на медсестру. Мелисса громко вздыхает, выражая тем самым безмолвный укор, и выходит из палаты, оставляя брюнетку одну.
После того как женщина ушла, ведьма сразу услышала, как громко начал возмущаться ее брат, требуя, чтобы его впустили. Послышались еще чьи-то голоса, и Кайден успокоился, прекратив буянить.
Райли горько улыбнулась, смотря на стену своей палаты.
Фелан не хочет никого видеть. Ей больно, она просто устала.
В следующий раз Райли просыпается глубоко за полночь. По крайней мере, она так думает. За окном темно, хотя зимой всегда быстро темнеет, так что насчет времени девушка все еще не уверена. Особо сильной боли не было, зато было недомогание, которое она старалась превозмочь. Стараясь не обращать внимания на вялость и усталость, а также неприятные тянущие ощущения, ведьма осторожно откинула одеяло, с отстраненностью смотря на светло-голубые больничные штаны. Она не помнила, как ее переодели. Зато девушка помнила, почему ее переодели. Как бы унизительно это не звучало, но во время припадков, похожих на приступы эпилепсии, Райли намочила свои штаны, и теперь просто сгорала от презрения к самой себе. Не стоило, конечно, винить в этом свой организм, но ведьма все же каждый раз морщилась, вспоминая этот момент.
Ей не хочется вновь пачкать штаны, поэтому Фелан осторожными шагами направляется в сторону туалета.
Справив свою нужду, она резко открывает дверь и сталкивается взглядом с голубыми, полными сожаления, глазами. Райли никак не реагирует на появление брата, продолжая с бесстрастным выражением лица двигаться в сторону своей кровати. И когда она на секунду оступается, чуть не потеряв равновесие, то лишь отмахивается рукой от оборотня, который подскочил к ней, придерживая за талию. Кай на ее взмах никак не отреагировал, продолжив упрямо вести сестру к
Уложив ее в постель, заботливо укрыв одеялом, парень берет стул и садится рядом, с облегчением осматривая девушку, замечая, что выглядит она не так уж и ужасно, как они предполагали. Стайлз и Скотт караулят снаружи, чтобы предупредить его, если появятся медсестра или врач. Никто не знал, что Фелан сидит в палате пациентки. И никто не узнает.
– Похоже, мне надо было почти умереть, чтобы ты, наконец, вернулся домой, - хмыкнула Райли, положив руки перед собой, соединив пальцы в замок, - или чтобы принял правильное решение.
– Я не выбирал между дружбой и семьей, - обреченно простонал Кайден, вмиг поняв, к чему клонит девушка, - когда ты это уже поймешь?!
Снова сестра начала проигрывать одну и ту же пластинку. Ей самой не надоела эта мелодия?
– И как же это тогда называется, - насупилась ведьма, - ты бросил меня, когда я в тебе так нуждалась, и ушел к своим, так называемым друзьям. По-моему, это предательство.
Оборотень прикрыл глаза, медленно отсчитывая цифры, пытаясь успокоиться, мысленно приговаривая не заводиться. Райли просто не в том состоянии, он не должен расстраивать ее еще больше. Он же не будет срываться на больной сестре, ведь так?
– Я ушел не к друзьям, все это время я жил в отеле, - спокойно начал говорить Кайден, подбирая правильные слова, - я знаю, что ты меня никогда не простишь за то, что я оставил тебя одну. На тебя напали, и меня не было рядом, чтобы защитить. Это целиком и полностью моя ошибка, я признаю это, - парень замолчал, на секунду поджав губы, а потом расслабившись.
– Но знай, я клянусь в том, что никогда больше тебя не оставлю. Райли, ты самый дорогой мне человек, я тебя никогда не брошу, обещаю. Просто поверь мне! – с каждым словом парень начал все больше распаляться, повышая тон.
Райли отвела взгляд, закусив нижнюю губу. Брат умел красиво говорить, мог убедить своей эмоциональностью. Но говорить – это одно, доказывать же все поступками – совсем другое.
Но, в конце концов, она ведь тоже далеко не безгрешна.
– Я прощаю тебя, - тихо сказала ведьма, прикрыв глаза, чтобы не расплакаться. Какой-то непонятный осадок остался на душе после произнесенных слов.
Она поверит и в этот раз. Девушка всегда верила ему и в него. Ради брата Райли сама готова пожертвовать своей жизнью, она простит ему все, что угодно, лишь бы он был рядом. Лишь бы младший брат больше никогда не бросал и не покидал ее.
К тому же, именно мысль о том, что гуль может причинить вред Кайдену, позволила ей сопротивляться и бороться, пусть бой и вышел смехотворным, а она в итоге проиграла.
Ради брата она будет бороться до конца.
– Я хотел спросить, - спустя несколько минут молчания произнес Кайден и замялся, отчего ведьма перевела на него заинтересованный взгляд, уловив в его голосе смятение, - насчет барбитуратов. Как давно ты их принимаешь?
Райли посуровела, а в глазах возник плохо контролируемый гнев. Оборотень чертыхнулся, отругав себя за свою поспешность и весьма не уместный вопрос. Слишком рано, они только помирились.