В очереди за счастьем

Лав Натали

Но теперь я хочу, чтобы и меня тоже понимали.

– Марк... Я не хочу тебя обидеть... И не хочу ни в чем подозревать. Но хочу, чтобы ты услышал меня с первого раза. Если это работа, то я не имею привычки лезть в то, что меня не касается. Если это твой образ жизни плейбоя и завидного холостяка, то и тут...
– я запинаюсь на долю секунды, но упрямо продолжаю, - я не буду вмешиваться. Ты - взрослый человек и сам имеешь право решать, как тебе жить. Но...

Я поднимаю на него глаза и смотрю прямо в его.

– Я не

буду второй, третьей и какой-то там по счету. Даже первой из очереди твоих любовниц не буду. Для меня такие отношения не приемлемы. Я понимаю - возможно, я - не образец для подражания. И с тобой я связалась до того, как развелась. Но с бывшим мужем на тот момент у меня всё было кончено. Собственно, и в гостинице я оказалась, потому что Макар решил, что я буду скрашивать ему одинокие ночи тогда, когда его любовницы не могут. А когда до него дошло, что я этого делать не буду, он выставил меня за ворота. В том виде, в котором ты меня увидел тогда. Так вот, если для тебя верность - это какая-то проблема, то уезжай и больше не возвращайся.

Марк меня внимательно выслушивает, но реагирует не так, как я предполагала. Его рука зарывается мне в волосы, а язык вторгается между губ, за секунду воспламеняя меня.

– Дура ты, Наташ, - говорит он негромко, - Думаешь, так на каждую особь женского пола можно реагировать? М?

Перед глазами туман, между бедер потоп. Нет, так реагировать на каждого мужчину я бы не смогла.

– Не знаю!
– восклицаю в сердцах.

Не хочу я разгадывать ребусы.

– А сама? Там, за перегородкой нормальные, крепкие, сильные мужики. Сможешь с ними, также, как со мной?

– Нет!
– знает ведь, что не смогу.

– Мужчины не так уж и отличаются от женщин. В момент накала страстей думаешь только о том, кто интересен. Других попросту не замечаешь.

Убирает от меня руки и отодвигается. Делает это с заметным трудом.

– Мне в Корею снова надо лететь. Я рассчитывал провести с тобой пару дней, но не выходит. Давай я тебя домой завезу, ты переоденешься, потом до работы докину и в аэропорт.

Наверное, надо бы не мешать ему, но мне так мало того времени, что мы провели вместе. Пусть будет хоть еще капелька.

– Давай, - охотно соглашаюсь я, обнимая его руками за торс и вжимаясь лицом в крепкое плечо.

Его рука забирается под блузку и гладит мне поясницу почти невесомыми прикосновениями.

Прежде чем выбраться из салона, надеваю плащ, про который забыла и который остался целым.

Марк остается ждать меня в машине. Когда я возвращаюсь, приведя себя в порядок, то вижу его в другом костюме и чистой сорочке. Это снова весьма серьезный бизнесмен, который собирается решать важные вопросы.

Но едва мы остаемся наедине, я слышу:

– Надеюсь, ты трусы надела?

И не пойму, то ли он шутя спрашивает. То ли на полном серьезе.

А потом и вообще мое бедное сердце заходится в бешеном

темпе. Когда его рука лезет мне под платье. И убеждается в наличии на мне нижнего белья.

– Марк, еще раз так сделаешь... И никуда не улетишь, - произношу веско, облизывая губы.

Он как ни в чем не бывало, откидывается на спинку сиденья и улыбается. Лишь уголками губ.

В салоне автомобиля едем в тишине, поглядывая друг на друга. Теперь между нами расстояние, потому что мне не хочется, чтобы он уезжал. А ему - так хочется остаться. Бугор в брюках об этом очень красноречиво свидетельствует.

Тем не менее у Марка обязательства. А у меня - запланированный щелчок по носу прокурору. Который заливался соловьем, обещая поддержку во время развода. А на поверку слился, едва запахло жареным.

У прокуратуры Марк тоже выходит из машины, слегка целует в губя.

– Я вернусь...

Киваю. Разворачиваюсь, хотя очень тяжело уйти от него. И иду на работу. Не смотрю на то, как он уезжает. Не могу.

Под любопытными взглядами прохожу к себе в кабинет. Включаю рабочий компьютер, открываю заявление об увольнении, ставлю сегодняшнюю дату и распечатываю.

Сожалею ли я, что ухожу? Ведь я в этой системе проработала столько лет...

Нет, не сожалею. Меня многое в ней не устраивало, и теперь я словно вырвалась из клетки на свободу, гордо расправила крылья и взмыла ввысь.

Нужно уметь уходить. Особенно из тех мест, где вас не ценят по достоинству. И от людей, которые лицемерят вам в лицо.

Ставлю подпись, беру листок бумаги и иду в приемную прокурора. Это, конечно, не по правилам, но я хочу сделать это именно так. И сделаю.

– У себя?
– спрашиваю полную женщину, которая работает на этом месте раза в два дольше, чем я.

– Да, - отвечает она настороженно.

– Могу я войти?

– Попробуйте...
– усмехается ехидно.

Громко стучу в дверь и, услышав: "Войдите", захожу в кабинет.

Прокурор за своим столом, без пиджака.

– Наталия Васильевна, Вы по какому поводу?
– голос звучит не любезно. И не по-отечески. Вообщем-то так, как должен, если отбросить все маски.

– Заявление об увольнении принесла, Сергей Леонидович. Вы же в курсе - я выиграла судебный процесс. Теперь мне не нужна работа в Вашем ведомстве.

– А не рано ли? Решение могут и отменить...

– Не могут, - отрицательно качаю головой и тоже ехидненько улыбаюсь, - Будет лучше, если мы поймем друг друга сейчас. Раз не поняли до этого. Вы поставили не на ту фигуру. Что ж, бывает. Но сейчас... Я спокойной ухожу, а сюда не приезжают проверки...

Мужчина краснеет.

– У Вас, Наталия Васильевна, две недели отработки!
– чеканит он гневно.

– Какая жалость! У меня так спину прихватило. Вот только что, - демонстративно хватаюсь за поясницу, - Я в поликлинику поеду. Обратно не ждите.