В очереди за счастьем
Шрифт:
Многие из тех, кто уходил из семей к молодым любовницам, через некоторое время ползали на брюхе, чтобы бывшие жены приняли их обратно.
Только мне ползти некуда.
Определив отца в больницу и оставив мать с ним, я сажусь в салон своей машины и достаю из бардачка стопку фотографий. На них Натка и Марк Лазарев. И ревность застит мои глаза красной пеленой. От каждого кадра. Так, что дышать тяжело. От его руки на ее талии, от их лиц, повернутых друг к другу, от того, как она улыбается ему... Ему... Не мне... И мне уже вряд ли когда улыбнется. Такие, как она, уходят
А он - этот Марк, молодец. Как клещ в нее вцепился. Тогда, когда я ее упустил...
Наверное, самое ценное, что было в моей жизни.
Тоска накатывает внезапно и вместо того, чтобы ехать домой, я еду к дому, где теперь живет Натка с Соней и Арсением. Егор уехал в Москву.
Во дворе вижу, как Натка, Соня и младший сын идут к подъезду. Дети в школьной форме. Они что-то оживленно обсуждают. От этой картины становится еще более паршиво. Им и без меня нормально... Наверное, даже хорошо...
Вылезаю из салона. Мне необходимо хотя бы несколько минут.
Натка замечает меня чуть раньше охраны. Напрягается. Сердце режет болью. Я стал для когда-то любимой женщины врагом...
– Я поговорить хотел!
– кричу от машины через двор и плевать, что подумают обо мне окружающие.
Арсений кричит:
– Папа!
– и делает шаг в мою сторону, готовый сорваться с места.
Соня удерживает его за плечо. Она, не Натка. Та просто кивает.
Я подхожу ближе.
– Что ты хотел, Макар?
– Увидеть. Вас, - так просто. И так невероятно сложно.
Моя пока еще жена передергивает плечами.
– Смотри...
– роняет с ехидцей и вздергивает подбородок. Ну, да, что, что, а воевать она умеет.
– Натка... Не надо так!
– сиплю еле слышно.
– А как НАДО?!
– чуть повышает голос, - Макар, если ты рассчитываешь на жалость, то напрасно. Тебя мне не хочется жалеть. Да вообщем-то и не должна я. Слышишь? Я ничего тебе не должна!
Смотрит. И душу своими глазищами серыми наизнанку выворачивает.
– Пап! А мы сегодня ежика лепили. С грибами!
– встревает в разговор Арсений. Быстро сдергивает рюкзак с плеч, торопится и достает оттуда пластилинового ежа. Кривого и страшного.
Но я протягиваю руку и забираю его.
– Подаришь мне?
– Конечно, пап.
Натка окидывает меня и детей нечитаемым взглядом.
– Поговорите, - роняет тихо, а сама отходит и садится на лавку возле подъезда.
Уже прошло первое сентября. Арсений пошел во второй класс. Соня - в восьмой. Дочь топчется на месте.
– Как дела?
– спрашиваю у нее, а сам держу Арса за руку.
Как же давно я не чувствовал их прикосновений... И как это было мне нужно...
Тяну руку, заправляю непослушную прядку из Сониной прически ей за ухо. Она отстраняется, впивается в меня глазами и отвечает:
– Нормально, - а потом отходит к скамейке и садится возле матери.
Ничего она мне не забыла. И забудет ли?
Арсений понимает, что происходит что-то неправильное. Растерянно смотрит то на меня, то на мать и сестру.
Опускает глаза себе на ноги и, не поднимая головы,
– Пап, пойдем мы. Еще уроки учить... Пока, - неловко поворачивается и уходит.
В этот самый момент приходит самое страшное осознание - ничего у меня теперь нет.
Они втроем направляются к подъезду. Натка не смотрит. А Соня ненадолго оборачивается. Арсений так вообще машет мне рукой.
Что теперь мне делать?! Что?!
Глава 39
Глава 39
Наташа
Сегодня день больших перемен в моей жизни. Черная юбка-карандаш, белая блузка, черный плащ, ботинки на шпильке, телесного цвета чулки, строгая прическа, неброский макияж - я буду безупречна. Сегодня день моего развода, я уверена, что сегодня последнее заседание. Саркисяну нет смысла ждать. Ему нужна моя доля в компании. А мне она не нужна. В той прошлой жизни я бы не поступила так. В этой я отбрасываю сомнения. Если бы у Макара был бы хоть один шанс выиграть, он бы не проявил великодушие. Он бы размазал меня словно масло по хлебу и наслаждался бы этим бутербродом. Когда он пришел вчера, я в тысячный раз задала себе вопрос, почему так получилось. Потому что это было больно. Всем нам. И вчера Макар не играл. Но... дело в том, что его чувства быстро проходят, и от них остается всего лишь пшик. А ответственности и умения держать свое слово в нем нет.
Была бы я другой, возможно, я бы простила. Дала второй шанс. Только дело в том, что он ему на самом деле не нужен. То, что ценят, не разбивают так глупо. Ценное берегут, за него воюют, от него не отказываются. Как, например, из-за денег, которые Макар и его семья считают только своими. Так что в нашем случае вторых шансов быть не может. В самый первый раз, когда он мне изменил, он выбрал не меня и тем самым привел нас в ту точку, в которой мы находимся сейчас.
Телефон пиликает входящим сообщением. Улыбка касается моих губ. Это так странно. Вроде бы ничего серьезного между нами быть не может и не должно, до того мы разные. Но на экране моего телефона высвечивается сообщение: "Я постараюсь успеть до конца заседания. Хочу, наконец, встретиться с тобой, как со свободной женщиной". Я продолжаю улыбаться, хоть у этого сообщения столько оттенков. Печатаю ответ: "А я - свободная?" Доставлено, прочитано. Марк печатает ответ. Когда он приходит, моя улыбка становится еще шире: "Ни в коем случае. Теперь ты - моя!"
Фотографирую себя и отправляю ему свое фото. Знаю, ему нравится их смотреть. А я не боюсь отправлять. Даже провокационные. Знаю, он никогда мне не навредит. Не понятно, откуда во мне эта уверенность, но с каждым днем она становится сильнее.
Марк зовет в Москву. И я поеду. Только сначала закончу здесь дела. Продам имущество после развода, уволюсь с работы. Заявление уже набрано на моем рабочем компьютере. Роберт почти поправился, сейчас находится на реабилитации и зовет меня к себе. Говорит, что с моей хваткой у меня получится.