В очереди за счастьем
Шрифт:
Поколебавшись недолго, нажимаю вызов. Если не занят, то мне ответит.
– Да, Натка. Давненько ты мне не звонила. Как дела?
– голос друга детства приятно растекся теплом по заледеневшим венам.
Но в его словах чувствовался укор. Справедливо, чего уж. Дела, заботы, рутина. Все это отдаляет нас даже от самых близких. Тем более, если в это уравнение вписывается еще и расстояние.
– Яш... Не ругайся, - несмотря ни на что, каждый наш разговор мы начинали так. как будто расстались только вчера перед дверями своих квартир поздно вечером.
– Яш, ты вообще разговаривать можешь?
– Абрамов забрался гораздо выше меня. И беспокоить его просто, чтобы поведать о собственных горестях, я бы не стала.
– Могу. Минут пять, - Яков никогда не страдал излишней деликатностью. Но зато обладал прямолинейностью и зашкаливавшей честностью.
– Мне нужен адвокат для развода. Очень хороший.
Яшка закашлялся.
– Чего? Нат...
– Того, Яш, того.
Повисает пауза.
– Что он натворил? Мне вмешаться?
– Если по-другому не получится, - расписываюсь я в собственной слабости, - Но пока мне нужен адвокат.
– Ты не ответила, Наташ, - мое имя звучит мягко. Как тогда, когда он прикладывал подорожник к моим разбитым вновь коленкам.
– Надоела...
– усмехаюсь я горько, - Но это ведь не преступление?
– Быть этого не может! Вы же с Макаром...
– Не надо, Яш. Вот правда, - сил слушать о том, как у нас все с Макаром было, не остается. Неужели все было ложью? Всё?
– Найду. Позвоню. Извини, Нат. Мне пора.
– Спасибо, - слетевшее с моих губ виснет в пустоте. Хорошо, что вообще выслушал.
Одной мне не выстоять. Не те весовые категории.
Ругаю себя за то, что отлынивала от работы полдня. Но тем не менее собираюсь домой. Настроения задержаться нет, в таком состоянии я не работник. Да и дома дети, готовка. Хорошо, что уборка на службе клининга, иначе не знаю, как бы я успевала. Но после развода жилплощадь будет скромнее, так что буду справляться сама.
О том, что я оставлю все, как есть, не может быть и речи. Я перестала представлять для Макара ценность. Что ж, бывает. Переживу. Но становиться ковриком для ног я не планирую. Не для меня это. В конце концов, можно жить гораздо скромнее, но не терпеть свинское поведение близкого человека.
Лето вносит свои коррективы. Детей дома не обнаруживаю. Зато на холодильнике висит записка: "Хотим есть!" Рядом еще одна: "Котлеты". И еще: "Гречка". И еще: "Салат". И еще: "Блинчики". Все прикреплены под магниты и написаны разным почерком.
Звоню своим чадушкам. Егор после тренировки тусит с друзьями. Соня на речке, восьмилетнего Арса взяла с собой, оставлять не стала. Он бы ей этого не простил.
Принимаюсь за выполнение спецзаказа. Едва младшие заявляются домой, падаю без сил по привычке в спальне. И тут же отрубаюсь. Соня
Просыпаюсь в кромешной темноте. Не сразу понимаю, что происходит. Лишь, когда жесткая ладонь ныряет под резинку моих трусиков, до меня доходит, что муж меня с Глашенькой в темноте перепутал. Я же ему русским языком сказала - тот раз был последним.
– Макар, пусти!
– шиплю раздраженно, пытаясь и оттолкнуть его, и вытащить наглую ладонь из моих трусов.
– Нат, хочу тебя. П*зд*ц, как... Чего ты выкобениваешься?
– вместе с горячим шепотом моей кожи касаются такие же горячие губы.
Они касаются линии подбородка, спускаются по шее, втягивают во влажный рот чувствительный сосок...
Да он совсем, что ли? Нет, нет, сегодня ему ничего не обломится...
Однако мужские пальцы забираются в святую святых.
В ту же секунду мои зубы со всей силы смыкаются на плече мужа.
– Дура!
– рявкает он, отскакивая.
Что я там говорила про насилие в семье? И кто мне говорил подобные глупости?
Он сидит на коленях на нашей кровати, Голый и возбужденный.
А внутри меня такой коктейль из ярости, ревности, ненависти, что я, не задумываясь, бью его со всего маху по щеке.
Так что звон идет по всей комнате.
И мы с ним замираем друг напротив друга.
Глава 7
Глава 7
Наташа
А дальше... Дальше начинается мой персональный ад.
Макар дергается ко мне с явным намерением ударить. Даже заносит руку для удара. Отшатываюсь от него. В последний момент он бьет по спинке кровати.
– Не смей! На меня! Поднимать руку! Поняла?!
– рычит с угрожающими интонациями.
Я напугана и деморализована. Почему-то во всем этом я не ожидала от него открытой агрессии? Почему? Все-таки верила, что есть грани, которые он не переступит? Верила в то, что что-то осталось от того трепетного чувства, с которым муж относился ко мне в молодости?
Теперь я вижу, что этих граней нет. Все стерто и ничего не осталось.
На его слова могу лишь согласно кивнуть.
Я никогда не оказывалась в подобном положении. В моей семье люди разговаривали. Всегда. Именно разговаривали.
Он между тем нисколько не успокоившись, вскакивает с кровати натягивает спортивные брюки. Оборачивается ко мне, смотрит с такой ненавистью, что мне делается еще страшнее.
– Я слишком много тебе позволял...
– голос все тот же, пронизанный злобой. Его гнев не угасает, а напротив набирает обороты.
Он подскакивает ко мне, хватает за руку, сдергивает с кровати и вытаскивает из спальни. Все происходит очень быстро. Мне всегда казалось, что в подобной ситуации я смогу за себя постоять. Но это мне всего лишь казалось.