В огне повенчанные. Рассказы
Шрифт:
Докладывал связной громко и старательно:
— Товарищ полковник, привел по вашему приказанию старшего в группе, что вышла из окружения!
Полковник, не поднимая головы от карты, насмешливо, снизу вверх, посмотрел на вытянувшегося перед ним связного.
— Приводят за уздцы лошадь и на поводке собаку… Командира Красной Армии приглашают или вызывают.
— Виноват, товарищ полковник! Вызвал лейтенанта… то есть пригласил лейтенанта…
— Ладно, иди отдохни. За день сегодня ты уже изрядно отмолотил ноги.
Связной козырнул и скрылся
Командиру полка было за сорок. Два ордена Красного Знамени и медаль «XX лет РККА» говорили о том, что какие-то обстоятельства помешали полковнику подняться по лестнице военной иерархии выше и задержали его на полку. Мужество и чувство собственной значимости отпечатались в облике командира полка: в дерзком и пронизывающем взгляде серых глаз, в энергичных поворотах головы, тронутой заметной сединой, в изломах подвижных бровей, над которыми бросался в глаза высокий и чистый лоб с небольшими полуостровками залысин. Темная щетка коротко подстриженных усов как бы завершала портрет человека с твердо сложившейся военной биографией.
Рядом с командиром полка сидел подполковник. Что-то сугубо штатское проступало в его фигуре и облике. Это был начальник штаба. Ероша левой рукой ежик черных волос, подполковник пристально посмотрел на вошедших в продолжал листать исписанный разными чернилами журнал.
Столом в штабной землянке служили два сбитых деревянных борта грузовика, на которых лежала оперативная карта полосы обороны полка и соседей но флангам. Для порядка подполковник, в котором Казаринов сразу угадал начальника штаба, накрыл карту двумя газетами.
«Секретно», — подумал Казаринов и отвел взгляд от карты.
Полковник Дудоров остановил на Казаринове изучающий взгляд и, не дождавшись того, с чего бы, по его мнению, должен был начаться разговор с прибывшим лейтенантом, нервно спросил:
— Что же молчите, лейтенант? Докладывать надо, когда прибываете по вызову старшего начальника.
Вскинув к виску руку, Казаринов четко доложил:
— Товарищ полковник, вышедший из окружения командир батареи второго дивизиона пятьсот шестьдесят пятого артиллерийского полка лейтенант Казаринов прибыл по вашему приказанию!
Полковник устало улыбнулся.
— Садитесь.
Казаринов сел на чурбак у стола. Полковник открыл удостоверение, которое положил перед ним Казаринов, и, внимательно прочитав его, возвратил. — Это хорошо, что сохранили документы. Некоторые этого не сделали, хотя к тому было много причин. Сколько вас вышло?
— Со мной четыре бойца и командир отделения. Один из бойцов тяжело ранен.
— Где список вашей группы?
Заранее зная, что в штабе этот список могут потребовать, Казаринов набросал на клочке бумаги, когда сидел в землянке у разведчиков, фамилии бойцов.
Григорий положил на стол перед полковником список. Тот пробежал его глазами и пододвинул начальнику штаба.
— Все из одного полка?
— Из одного. Бойцы кадровые. Все показали себя с лучшей
— Под Витебском?.. А именно?
— В составе сводной группы артполка все принимали участие в артобстреле немецкого аэродрома.
— А вы?
— Я корректировал огонь батареи.
— Так это вы под Витебском дали прикурить немецким асам? Об этом даже в газете писали. Если не ошибаюсь, только одних самолетов уничтожили около сорока.
— Мы газет не видели уже больше месяца, товарищ полковник. — Казаринов почувствовал, как от волнения у пего начало дергаться левое веко.
— Когда это было? — спросил полковник.
— В ночь на девятнадцатое июля, между часом и часом тридцатью по московскому времени.
— Сколько вам лет?
— Двадцать четыре.
— А по бороде можно дать все сорок. Да и седеть-то вроде бы рановато.
— Как?.. — Казаринов не понял, о какой седине говорит полковник.
Полковник понял: о своей преждевременной седине молодой лейтенант еще не знает.
— Сам-то откуда? — улыбнулся полковник.
— Из Москвы.
— Так вот, земляк, как говорится, без лишних слов! По приказанию командующего армией мне предоставлено право подчинять себе в зоне обороны моего полка все вышедшие из окружения группы и разрозненные подразделения, а также одиночных бойцов и командиров и пополнять ими понесший большие потери полк. Что на это скажете?
— У меня только одна просьба, товарищ полковник: не разлучайте меня с моими бойцами. Шесть недель, которые мы прожили по ту сторону реки, сроднили нас. Мои ребята пойдут за мной в огонь и в воду.
— Такие бойцы нам нужны, лейтенант. Ваши хлопцы останутся с вами. Теперь у меня к вам просьба.
— Приказывайте. Я готов!..
— В саперной роте три дня назад насчитывалось всего двенадцать человек. А сегодня — и того меньше. Обещают прислать пополнение, но пока… Улита едет, когда-то будет. Вы в пиротехнике что-нибудь смыслите?
— В училище когда-то изучал.
— Не забыли, как ставить мины, разминировать, подводить заряды под фермы мостов, подрывать железнодорожное полотно?
— Думаю, что нет.
— А если что и забыли, напомнит командир роты капитан Павлищев. Он у нас в саперном деле — маг и волшебник. Итак, лейтенант, с завтрашнего дня вы — командир саперного взвода. — Полковник посмотрел на начальника штаба, который успевал сразу делать два дела: внимательно слушать командира и делать записи в журнале боевых действий. — Ваше мнение, Георгий Иванович?
— Если лейтенант сумел вырваться из чертова котла живым-здоровым, с документами, да еще вывести бойцов, то саперным взводом командовать сможет, — ответил начальник штаба, приглаживая ладонью ежик коротких черных волос, которые у него росли низко, спускаясь почти до самых смолянисто-черных бровей. — Думаю, что лейтенанту и его орлам нужно до утра хорошенько выспаться, завтра привести себя в божеский вид, получить обмундирование и включаться в боевую жизнь полка. Где сейчас ваши бойцы?