В огороде бузина
Шрифт:
– «Девки, потеряли что? – раздался скрипучий голос с противоположной стороны улицы. – Чего шукаете по кущарям, говорю?»
Полностью выцветшая, до цвета моли в предсмертном полете, старушка в аналогично блеклом пальтишке, вступила в беседу с девками.
– А-то хлопец, который тебя вчера вечером домой притащил пьяненькую, – после этих слов она слабо захихикала, скрипя теперь немного в другой тональности, – побег к речке. Думаю у Лешки-йога теперь отсиживается, больше негде, – добавила она, обращаясь к Римме Васильевне.
Римма Васильевна
«Я что, из ума выжила? – возмутилась древняя старуха, рожденная еще в годы первых пятилеток и теперь добивающая девятый десяток пребывания на этом свете. – Хахаль это был твой, Ромка!» – сказала она, прищурив выцветшие глаза с напрочь отсутствующими ресницами.
«А может он с мужиками уехал? Шныряют тут с утра двое, не наши, это точно, – она доверительно понизила голос, едва размыкая тонкие губы. – Один такой… в шикарном польте…, красивый мужчина…вылитый мой Петро. Машину у поворота поставили, значит, а машина-то большая, как у Федьки-олигарха, а сами, значит, вдоль по улице пошли туда, к магазину».
Она замолчала, ожидая реакции от собеседниц.
«Ну и что? – удивилась Раиса, – Какое нам дело до этих мужиков в польтах?» – сказала она, акцентируя последнее слово.
«Дура ты была, Раиска, дурой и останешься, из-за этого мужик-то твой с ведром и убег», – Баба Вера громко засмеялась, являя миру удивительным образом хорошо сохранившиеся зубы, совершенно не стыкующиеся с образом завершающей свой жизненный цикл моли.
Раиса вспыхнула, все в поселке знали историю исчезновения ее мужа, много лет назад, Аркадий пошел вечером с ведром на мусорку и исчез навсегда из жизни супруги. Она было открыла уже рот, чтобы возразить зловредной старухе, но ее опередила подруга,
«Ладно, все, баба Вера, мы побежали», – Римма Васильевна взяла за руку Раису и поспешила к Лешкиному дому.
Баба Вера разочарованно посмотрела им вслед, потом живо завертела головой, внимательно рассматривая хорошо знакомую улицу, ища себе очередное развлечение.
Дом йога Лехи стоял на самом краю поселка. Участок упирался в небольшой лесок с одной стороны, с другой он плавно смыкался с берегом речки, с оставшихся сторон кое-где определялись зачатки забора, ввиду большой занятости хозяина духовными практиками, так и не развившиеся в свой логический замысел.
Женщины подошли к дому с почему-то заколоченной фанерной дверью, возможно в этом был какой-то тайный смысл понятный только посвященным. Длинная Раиса без труда заглядывала в окна жилища, пытаясь определить наличие в нем хоть каких-нибудь признаков жизни и разума. Более низкорослая Римма Васильевна, подставив два кирпича, взгромоздилась на них. В первом же проеме она увидела отчетливо, благо занавески даже не подразумевались дизайном интерьера, тело Лехи в предельно критически закрученной позе.
Донельзя лишенный всяческих излишеств быт любителя совокупности различных восточных практик
Где-то в метре от подножия заколоченной двери подруги обнаружили лаз, выполняющий функции то ли форточки, то ли входа для крупной собаки.
«Лешка совсем чокнулся, – Римма Васильевна просунула голову в проем. – Спит он там, что ли?»
Леха упорно не отзывался и не подавал никаких признаков жизни,
Раиска ввиду всеобщей худосочности проскользнула в форточку, заверив приятельницу, что обследует жилище самостоятельно и исчезла. Римма Васильевна потопталась немного в неведении у двери и несмотря на то, что ее собственные габариты явно превышали искомое отверстие, приняла попытку проникновения в дом. Она отошла на несколько метров, пригнулась и бочком скакнула на проем как на амбразуру. Раздался скрежет, двухслойная фанера местами разлетелась в щепки от напора, а сама дверь, слетев с петель, устремилась вперед вместе с Риммой Васильевной,
Все присутствующие в доме испугались не на шутку. Ромик, оказавшийся в доме и затаившийся в «слепой» зоне, моментально улегся лицом в пол, решив, что доблестный ОМОН проводит запланированную операцию по захвату помещения. Леха, менее искушенный в таких делах, запутался в собственных конечностях, пытаясь резко встать на ноги. Раиска от неожиданности отпрянула к стене.
Римма Васильевна, намертво застрявшая в дверном полотне как в колодке, сидела на полу вся припорошенная какой-то трухой и опилками, охая и пыхтя как паровоз.
«Какого черта двери заколачивать?» – пострадавшая перевалилась с бока на бок, пытаясь ослабить фанерные оковы.
Хозяин, справившись с конечностями, подскочил к женщине
«Я давно не пользуюсь этим входом, – он потоптался на своих донельзя худых ногах, с курчавыми, золотистыми волосами. – У меня дверь с другой стороны. Там и звоночек есть, можно позвонить, чтобы не настигать хозяина врасплох. – Леха указал столь же сухощавой рукой, как и ноги, на дверной проем у противоположной стены.
«Звонооочек…, – передразнила его Римма Васильевна, – Давай, выпиливай меня теперь отсюда»,– сказала она, немного еще поохав и кляня незадачливого хозяина, совершенно не вспоминая о цели своего визита.
Всеми забытый Ромик лежал в сильнейшей растерянности в соседней комнате, совершенно не улавливая сути происходящего. Поняв буквально указание Риммы Васильевны, Леха скрылся в кладовке и вскоре предстал перед женщиной с ножовкой в руках.
«Пили, ирод!» – сказала она и ухватилась обеими руками за дверь, верная Раиса присела на корточки, придерживая фанеру и Алексей приступил к распилу, а Ромик, наблюдал сие действо из другой комнаты, путаясь в догадках, пытаясь хоть как-то объяснить происходящее.