В океане "Тигрис"

Сенкевич Юрий Александрович

Почем то, почем это? А дешевле? Ну, конечно. Так-так…

Прямо кожей ощущаешь, как хочется ему оборвать торг, обрубить якорные канаты — ив океан, где ни счетов, ни касс, где ветер даровой и за макароны в ящике давным-давно уплачено.

Но в долину Инда ему хочется попасть еще больше.

КУДА УШЛИ ДВА ДНЯ

На хозяйственные и организационные заботы. Постирали в прачечной белье, за что уплатили аж пятьдесят долларов. Запаслись питьевой

водой. Наняли караульных — охранять «Тигрис», пока будем отсутствовать.

Арендовали для сухопутного путешествия транспорт.

Да, вот еще: мы же посетили Национальный музей! Тур спешил туда, как на праздник. С восторгом глядел на стеатитовую статуэтку древнеиндийского жреца. Искал в экспозиции длинноухого Будду. Цитировал Страбона, греческого историка: в здешнем краю живут племена «с ушами до ног, так что они и спят на ушах», — не отголосок ли это того, что в давние времена в долине Инда, как и Мексике и на острове Пасхи, процветал культ оттянутых ушных раковин? ^[3]

В целом же музей не то чтобы разочаровал Хейердала, но ничего особенно нового для себя он там не обнаружил — и укрепился в стремлении скорее покинуть Карачи.

Чуть-чуть о Карачи.

«Расположен в ста километрах от впадения Инда в Аравийское море. Возник в начале XVIII века на месте рыбачьего поселка белуджей. Некоторое время был столицей страны. Сейчас — главный ее порт и самый большой город, промышленный и культурный центр». (Из справочника.)

ЧЕГО В КАРАЧИ МНОГО

Жителей (по данным десятилетней давности) четыре с лишним миллиона человек. Предприятий: треть крупной промышленности Пакистана сосредоточена здесь; недалеко от Карачи — атомная электростанция. Магазинов, в частности ювелирных (золото, серебро, оникс). Автомобилей. Реклам. Красивых зданий, современных (отель «Интерконтиненталь»), старинных и «современных под старину».

И шума. И пыли. И чумазых ребятишек, как в любом азиатском городе.

И — нищеты.

КАК СПЯТ В КАРАЧИ

Увидеть не проблема: у стены супермаркета, под сенью сверкающих витрин, женщина расстелила на тротуаре покрывало, уложила на него двоих детей, легла возле, завернулась с головой и заснула.

Если у пакистанского бедняка есть резная деревянная раскладная кровать, он уже человек состоятельный. Возит ее днем на тележке, а ночью — где удалось приткнуться, там ему и приют.

«Карачи называют ночлежкой под открытым небом», — сказал мне Александр Королев.

ПРО АЛЕКСАНДРА

А. Королев — корреспондент советского телевидения в Пакистане. Едва мы познакомились, он взял надо мной — и, следовательно, над экспедицией — действенное шефство.

Он —

спасибо ему — предложил свою машину и себя в качестве водителя для поездки в нужный нам район. Этим он нас здорово выручил, потому что нанятый микроавтобус совсем маленький и трястись бы нам в неудобстве и тесноте. А ехать — ни много, ни мало, полтыщи километров в один конец.

МАРШРУТ

На северо-восток, по провинции Синд, вдоль берега знаменитого Инда.

«Инд, Синдзу, на языке пушту Абба-Син, в буквальном переводе — Отец Рек. Истоки — в Тибете, на высоте около 5300 м. Длина — почти 3200 км, площадь — более 980 000 кв. км.

В нижнем течении достигает двухкилометровой, а в периоды разливов и двадцатикилометровой ширины. Орошает свыше одиннадцати миллионов гектаров земель. Одна из самых величественных рек мира». (Справочник.)

ДОРОГА

За Хайдарабадом (он куда меньше своего индийского тезки и меньше Карачи, но в нем тоже есть и отели, и рестораны, и даже университет) города на пути кончались. Настала очередь городков и селений.

Шоссе, и без того узкое, вдруг резко суживается, и въезжаешь прямо на базар. Гам, суета, торгуют чем угодно, что-то жарят, машина с трудом продирается сквозь толкучку. Сто-двести метров — и вновь шоссе под колесами, местами хорошее, местами плохое.

САЛОННАЯ ЖИВОПИСЬ

Обгоняем попутные автомобили. Некоторые, впрочем, обгоняют нас.

Автомобили в Пакистане выглядят диковинно.

Их здесь принято украшать, особенно грузовики и автобусы — те же грузовики, но с кустарными кузовами-салонами. Мчит такой автобус: везде бубенцы, погремушки, на дверцах узоры, выхлопная труба выведена наверх, дымит, как паровоз. И обязательно на задней стенке салона — панно. Вроде тех, что продавались у нас на барахолках, — лебеди в круглом пруду, олень, изо рта у него клубы пара, или пейзаж с горами и дворцом и, конечно, красотки. Едешь словно по передвижной картинной галерее, где одна картина чудней другой.

Все это я пишу на вынужденном привале. Лопнула шина, и запаска тут же полетела. Саша пошел в соседнюю деревню за подмогой.

Ландшафт: великолепно возделанное кукурузное поле, шелковичные заросли и — сквозь них — серебряный блеск реки.

Мимо проносятся грузовики. Катятся повозки. Бредут люди.

КОЧЕВНИКИ

Кажется, весь Пакистан стронулся с места. Нескончаемо тянется, обтекая нас, молчаливый людской поток.

Идут охотники с собаками, похожими на борзых, но с короткой шерстью. Вряд ли они собрались на беззаботный пикник.